Братство Кольца

— Это Арагорн, сын Араторна, — объяснил Эльронд, — прямой потомок Исильдура, сына Элендиля из Минас-Итиля, хоть и в дальнем колене. Он вождь дунаданов Севера, и мало осталось людей из его рода.

— Значит, оно принадлежит вам, а вовсе не мне! — в изумлении воскликнул Фродо и вскочил, словно ждал, что Кольцо немедленно потребуют у него.

— Оно не принадлежит никому из нас, но вам предначертано владеть им некоторое время, — сказал Арагорн.

— Достань Кольцо, Фродо! — торжественно сказал Гэндальф. — Время пришло. Подними его повыше, и тогда Боромир получит ответ на свою загадку.

Наступила тишина, и все взгляды обратились к Фродо. Хоббита внезапно охватили смущение и страх. К тому же Фродо очень не хотелось доставать Кольцо, а мысль о том, чтобы прикоснуться к нему, вызывала отвращение. Ему захотелось оказаться где-нибудь за тридевять земель. Кольцо сверкало и блестело, когда он дрожащими пальцами поднял его перед собой.

— Вот Проклятие Исильдура! — воскликнул Эльронд.

При виде золота глаза Боромира сверкнули. — Коротыш! — пробормотал он. — Неужели судьба Минас-Тирита наконец-то решается? Но зачем тогда искать сломанный меч?

— В сне не говорилось о судьбе Минас-Тирита, — сказал Арагорн. — Однако скоро решится судьба всего мира и придет пора великих деяний. Сломанный меч – это меч Элендиля, он сломался, когда Элендиль пал. Наследие Элендиля утрачено, но эти обломки передавались из поколения в поколение, ибо есть старое предание, что, когда найдется Кольцо – Проклятие Исильдура, меч откуют вновь. Теперь, когда вы видели искомый меч, о чем вы попросите? Хотите ли вы, чтобы дом Элендиля вернулся в Гондор?

— Я послан не выпрашивать благодеяния, а лишь за разгадкой сна, — гордо ответил Боромир. — Но мы в тяжелом положении, и меч Элендиля помог бы нам так, как мы не смели надеяться... если только он действительно может вернуться из тени прошлого. — Он вновь взглянул на Арагорна, и в его взгляде было сомнение.

Фродо почувствовал, как рядом с ним нетерпеливо заерзал Бильбо. Очевидно, поведение друга раздосадовало его. Внезапно поднявшись, Бильбо выкрикнул:

Не все то золото, что блестит,
   Не всяк, кто бродяжит, пропащий;
Крепкий старец не иссохнет,
   Глубокие корни не тронет мороз.

Огонь может проснуться из пепла,

   Из тени может брызнуть свет;
Сломанное лезвие можно обновить,
   Лишенный короны вновь станет королем.

Может, и не очень складно, но кстати – если вам требуется что-то помимо слова Эльронда. И уж если ради этого слова вы провели в пути сто десять дней, слушайте внимательно. — И, фыркнув, Бильбо сел на место.

— Я сам сочинил это, — прошептал он Фродо, — для Дунадана, давно, когда он впервые рассказал мне о себе. Я даже готов пожалеть, что мои приключения кончились и что я не могу пойти с ним, когда придет его день.

Арагорн улыбнулся ему и вновь повернулся к Боромиру. — Что касается меня, то я прощаю вам ваши сомнения, — сказал он. — Я мало напоминаю Элендиля и Исильдура, чьи резные царственные статуи стоят в чертогах Денетора. Я всего лишь потомок Исильдура, а не сам Исильдур. Я прожил тяжелую и долгую жизнь, и лиги, отделяющие Ривенделл от Гондора, – лишь малая часть моих странствий. Я пересек много гор и рек, исходил много равнин и даже блуждал в далеких странах Рун и Харад, где светят незнакомые звезды.

Но мой дом, если он у меня есть, – на Севере. Ибо здесь жили многие поколения потомков Валандиля, и линия их не прерывалась от отца к сыну. Пришли черные дни, и нас стало меньше, но и тогда меч передавался новому хранителю. И вот еще что я скажу вам, Боромир, прежде чем закончу. Мы Скитальцы, одинокие бродяги, охотники. Но охотимся мы лишь за слугами Врага, ибо их можно найти много где, не только в Мордоре.

Если бы Гондор был несокрушимой крепостью, Боромир, мы сыграли бы иную роль. Есть много проявлений зла, которые не остановить вашим крепким стенам и блестящим мечам. Вы мало знаете о землях, лежащих за вашими границами. Мир и свобода, говорите вы? Север мало знал бы их, если бы не мы. Страх уничтожил бы все. Но когда из пустынных холмов и бессолнечных лесов выползают исчадия Тьмы, они бегут от нас. По каким дорогам смели бы вы ходить, в какой земле было бы безопасно, кто мог бы мирно спать в своем доме, если бы дунаданы уснули или все сошли в могилу?

И однако мы реже видим благодарность, чем вы. Путешественники мрачнеют при виде нас, крестьяне дают нам презрительные клички. Для толстяка, живущего в одном дне пути от врагов, которые оледенили бы его сердце и разрушили бы его поселок, если бы мы не охраняли его постоянно, я всего лишь Странник. Однако мы не стремимся к иному. Если простой народ свободен от забот и страха, пусть живет в неведении, и ради этого мы будем скрываться, как и раньше. Таков долг моего рода, пока идут годы и растет трава.