Братство Кольца

Затем его визиты внезапно прекратились. Более девяти лет Фродо не видел чародея и не слышал о нем и уже начинал думать, что тот утратил всякий интерес к хоббитам и никогда не вернется. Но в тот вечер, когда Сэм в сгущающихся сумерках возвращался домой, послышался знакомый стук в окно кабинета.

Фродо с удивлением и огромной радостью приветствовал старинного приятеля. Они пристально посмотрели друг на друга.

— Все хорошо, а? — cпросил Гэндальф. — Ты ничуть не изменился, Фродо.

— Вы тоже, — ответил Фродо, но втайне подумал, что Гэндальф постарел и вид у него усталый. Он начал расспрашивать чародея, что нового на белом свете и у самого Гэндальфа, и вскоре они погрузились в беседу, затянувшуюся далеко за полночь.

На следующее утро после позднего завтрака чародей сидел с Фродо у открытого окна кабинета. В очаге пылал яркий огонь, но солнце было теплым, а ветер – южным. Все дышало свежестью, и в полях и на кончиках ветвей деревьев сверкала новая зелень весны.

Гэндальф думал о той весне, когда почти восемьдесят лет назад Бильбо выскочил из Бэг-Энда даже без носового платка. Теперь волосы колдуна еще больше побелели, борода и брови отросли, а морщин, проложенных заботами и мудростью, прибавилось. Но глаза его были яркими, как всегда, и он курил и пускал кольца дыма с прежней энергией и удовольствием.

Гэндальф попыхивал трубкой молча, потому что Фродо погрузился в глубокую задумчивость. Даже при свете утра он ощущал мрак, которым дышали принесенные волшебником вести. Наконец хоббит нарушил молчание.

— Вчера вечером вы начали рассказывать странные вещи о моем кольце, Гэндальф, — сказал Фродо, — но потом остановились, сказав, что о таких вещах лучше говорить при свете дня. Может быть, стоит досказать сейчас? Вы утверждаете, что кольцо опасно, куда опаснее, чем я могу предполагать. В чем же эта опасность?

— Во многом, — ответил маг, — оно гораздо могущественнее, чем я осмеливался думать сначала, настолько могущественно, что в конце концов полностью побеждает любого смертного, к кому попадет. Оно обретает безграничную власть над ним.

Давным-давно в Эрегионе изготовили множество эльфийских колец – волшебных колец, как вы их называете. Они были, конечно, разные – одни более могущественные, другие менее. Меньшие Кольца были лишь пробой в еще не расцветшем искусстве, пустяком для эльфийских кузнецов, но и они, по-моему, опасны для смертных. А Великие Кольца, Кольца Власти – смертельно опасны.

Смертный, владеющий одним из Великих Колец, не умирает, Фродо, но и не расцветает, и жизни в нем не прибавляется. Он просто существует, но им все более овладевает усталость. И если он часто прибегает к помощи Кольца, чтобы становиться невидимым, то тает и в конце концов навсегда превращается в невидимку и бродит в сумерках под тяжелым взглядом Темной Силы, которая правит Кольцами. Да, рано или поздно – позднее, если он силен и благороден, но ни силы, ни благородства надолго не хватит – рано или поздно темная сила пожрет его.

— Какой ужас! — сказал Фродо. Вновь наступило долгое молчание. Из сада доносился стрекот косилки: Сэм Гэмджи обихаживал газоны.

— Давно вы об этом знаете? — спросил наконец Фродо. — И много ли знал Бильбо?

— Я уверен, что Бильбо знал не больше, чем рассказал тебе, — ответил Гэндальф, — он никогда не оставил бы тебе ничего опасного, хоть я и обещал ему приглядывать за тобой. Он считал Кольцо очень красивым, полезным и нужным, и если происходило что-нибудь неладное или странное, винил себя. Он говорил: «Я слишком много думаю о кольце», и вечно тревожился о нем – но не подозревал, что тут вина не его, а кольца. Правда, Бильбо понял, что с кольцом нужно обращаться осторожно: казалось, у него меняется все, даже размер – оно странным образом сужалось и расширялось и могло внезапно соскользнуть с пальца, даже если прежде сидело прочно.

— Да, он предупреждал меня об этом в последнем письме, — сказал Фродо, — так что я всегда держу его на цепочке.

— Очень разумно! — согласился Гэндальф. — И еще. Что касается долгой жизни Бильбо, он никогда не связывал этого с кольцом. Он считал это личной заслугой и очень гордился своим долголетием. Но мало-помалу терял покой. Истончился и растянулся – так он говорил. Признак того, что кольцо начало подминать его.

— И давно вы проникли в суть? — вновь поинтересовался Фродо.

— Проник в суть? — переспросил Гэндальф. — Я проник в суть многого, что известно только Мудрым, Фродо. Но если ты имеешь в виду «проникли в суть этого кольца» – что ж, можно сказать, что я до сих пор ничего не знаю о нем наверняка. Нужна последняя проверка. Хотя я больше не сомневаюсь в истинности своих догадок.