Братство. Крест и клинок

– Молюсь я, Гриша, молюсь неустанно. Жив Алеша, это я чувствую, хотя и в беде, в опасности большой. Почувствовать бы еще, куда его занесла нелегкая. Вот только не дает мне, грешному, пока Господь ни вразумления, ни подсказки.

– Заплутали, никак, православные!? – раздавшийся за спинами спокойный голос заставил обернуться всех присутствующих. Невысокого роста старичок в какого-то странного покроя одежде стоял у близкой кромки леса и с улыбкой глядел на оторопевшие лица застывших столбами священников и братьев. Откуда он вообще взялся!? Отец Михаил твердо был уверен, что еще секунду назад рядом никого постороннего и близко не было. А Георгий и вовсе бы голову прозакладывал за то, что ни единой живой души, кроме них самих, не имелось в радиусе как минимум метров двухсот.

– Поспешать бы вам надо, воины! Брата вашего меньшого я пока надежно укрыл, да уж больно много нечисти к нему сейчас стремится. Негоже будет, если они место благое опоганят. Один он никак не сдюжит, а вы, коли поторопитесь, и его спасете, и нечистых погоните оттуда, где им и мига краткого быть не след. Собирайтесь, воины, а я путь укажу…

Старик, закончив говорить, неспешно двинулся от леса к дороге. До отца Михаила дошло первого… Хотя нет. Чуть раньше, чем у него, смутная догадка мелькнула у Георгия. В то самое мгновение, когда он увидел, что под ногами таинственного незнакомца, движущегося к ним, не сминается при ходьбе ни единая травинка. А очертания его фигуры окутывает мягкий, едва различимый даже в темноте свет… Но понял истину – не разумом, но душой, все-таки священник. Сделав несколько шагов навстречу идущему, он опустился на колени и попросил:

– Благословите!

– Бог благословит! – подошедший старец на какое-тот время застыл, словно погрузившись в какие-то свои мысли. Или вглядываясь пристально в нечто, видимое и ведомое только ему одному. – Ох, и темная сила противу вас грядет, ох, и страшная! Как же вы допустили такое, воины, на земле нашей святой?

Отец Михаил молчал. Ну, не начинать же объяснять явившемуся из иных, далеких времен чудесному старцу, как изменился мир, насколько стал причудливей и сложней. Хотя… Мир всегда сложен. Правда – проста. Священник ниже склонил голову, словно принимая на себя вину за творящиеся вокруг неправды и непотребства.

– Да что я такое говорю?! – старик, словно очнувшись, покачал головою. – Не мне, многогрешному, судить вас. Да и кого угодно – не мне судить. Несть числа злу и горю, на этой земле творившемуся, а близятся беда и зло еще большие. Книг черных берегитесь, лжи черной опасайтесь! Страшитесь дней, когда пламя адское воспылает под небом Божьим посреди святого града! Духом и верой укрепитесь, ибо в те дни и решится судьба нашей земли. И не кому-то за нее на смертный бой идти, а вам, братья…

Внимая словам пророчествующего, отец Михаил смотрел на него во все глаза. И не смог удержать рвущийся с губ вопрос:

– Кто ты? Как звать тебя, святой старец?

– А никак не звать… И никакой я не святой, Боже, упаси… Раб божий, грешник великий. Гордыней душу свою едва не загубил, смирением спасся. Для каждого из нас у Господа – своя дорога. И вам на свою пора возвращаться. Глаза закрой и внемли мне!

Старец шагнул вперед и осенил коленопреклоненного священника широким крестным знамением… Когда отец Михаил открыл глаза, рядом уже никого не было – за исключением истово молящихся братьев и батюшек. Легко поднявшись в полный рост, отец Михаил почувствовал себя словно бы помолодевшим лет на двадцать. Голос его взлетел до высот, которыми молодой офицер-спецназовец отдавал команды своим бойцам, ведя их на штурм неприступных горных вершин, огрызавшихся автоматными очередями:

– Братия! С нами Бог и Крестная сила! По машинам, в колонну – за мной! С Богом – вперед!

– Ну вот, заодно и молодость вспомню, – кышнув с водительского места головного джипа кого-то из молодых братьев, священник запустил двигатель, – а где тут у нас, Георгий, полный привод включается, если что? Чую, понадобится.

Через минуту колонна машин, взревев движками, ринулась в ночь…