Братство Маргариты

Теперь попробуем подойти к делу. Вы знаете, что 9 марта 1911 года некоторые из воров были арестованы – друзья Александры Чеберяк, ее гости. На другой день приходит к Чеберяк полиция и делает обыск. И вот, господа, как ни казалась прокурору и гражданским истцам смешной версия относительно опасений этих воров разоблачений со стороны Андрюши Ющинского, но, по-моему, это – правда. Потому что есть в деле показания о том, как Андрюша сказал своему другу Жене Чеберяку: «А я расскажу, что, когда я приходил ночевать к вам, я видел, как приносили ворованные вещи и кассу…» И вот Женя прибегает домой и об этом рассказывает. Тут приходит к Чеберякам Андрюша, и в это же время являются Рудзинский, Сингаевский и Латышев по своим воровским делам. Застают Андрюшу, хватают, ударяют швайкой по голове, может быть, даже без намерения убить, просто со злости: «Ах ты, байстрюк, ты нас пришиваешь!» Андрюша теряет сознание, падает, ему наносят удары сначала в голову, а когда он падает, ему наносятся удары в шею. Им кажется, что мальчик скончался, но в это время он опять зашевелился, вздрогнул. Они опять бросаются и опять наносят удары швайкой. А потом уже, глухой ночью, переносят труп в пещеру. Не странно ли, что в тот же день исчезают дети Чеберяков? Почему на другой день после убийства детей отсылают к бабушке? Очевидно, обставляют дело так, чтобы они не выдали… Убийцы хотели, чтобы труп был найден, чтобы нашли исколотого мальчика и чтобы всякий сказал: какие же это воры, это – не воры, в этом виноваты евреи…

Нам говорят, что судебно-медицинский эксперт высказался, будто убийцы собирали кровь. Вспомните, я обратился к нему, этому эксперту с вопросом: «Знаете ли вы, где было совершено убийство?» Он ответил: «Нет, не знаю». – «Ну, а место, где был найден труп, – это место убийства?» – «Нет». – «Так, может быть, кровь осталась на месте убийства?» Он на это сказал: «Да, конечно, утверждать не могу, может быть, кровь осталась на месте и там была замыта». А свежезамытые места есть в квартире Чеберяков, почему, вполне возможно, эксперты и не нашли там следов крови. Зато вместо этого нам предъявили экспертизу профессора Сикорского. Но в ней не было ничего медицинского. Когда врач вместо медицины начинает говорить о ритуальных убийствах, о том, какие были процессы в Средние века, как судили в Саратове, то это уже все, что хотите, но не судебная экспертиза, не наука. К тому же с этими обвинениями связаны самые мучительные для евреев столетия. Восемь веков они платили за это тысячами людей, и вы знаете, как шло дело: появлялся кровавый навет, и тут же являлись католические монахи, хватали этих людей, обвиняли их, пытали, жгли и казнили, а имущество отбирали. А потом? А потом приходили те же монахи и клеймили чело их детей, клеймили их внуков позором отчуждения, позором того, что они употребляют человеческую кровь. Когда господин обвинитель стал поддерживать это обвинение, он заявил: я плохо знаю еврейские книги, я плохо знаю весь этот вопрос. Но он верит в ритуальные убийства. Господа, верить можно в добро, в красоту, верить можно в небо; а там, где должно знать, там вере нет места, я обязан знать. И я вправе сказать: вот уже 800 лет тяготеет это обвинение над евреями, и что же сделали для проверки его?

Вам говорил здесь господин прокурор, будто недавно в Австрии был процесс и что в Европе также было предъявлено такое обвинение. Я утверждаю, что это не так, я утверждаю, что обвинений в ритуальных убийствах в той форме, в какой оно поставлено по делу Бейлиса, это обвинение нигде в мире не ставилось, нигде и никогда. Я утверждаю, что за 200 лет нигде на земном шаре такого процесса не было. Откуда эксперты обвинения брали эти процессы? Из Средних веков, из этой тьмы, где были пытки, были процессы ведьм. А разве вы не знаете, что в Средние века судили животных и посылали повестки крысам и собакам? И люди занимались этим вздором…

Сюда вызывают экспертов и три дня разбирают еврейскую религию. Вы слышали, как присяжный поверенный Шмаков, допрашивая экспертов, ставил целый ряд вопросов из Библии, изобличая ее в жестокости, в нелюбви к человеку, в пролитии человеческой крови. И я думал: Боже, что же здесь происходит, неужели тут идут с облавой на Библию, на священные книги? Господа присяжные, еврейская религия не нуждалась бы в моей защите, но вы слышали, как ее здесь перед вами обвиняли. И когда я слышал все это, я говорил себе с гордостью: какое счастье, что среди православных священников, среди православных ученых не было ни одного, который явился бы сюда и своим именем священника, или православного христианина, или русского ученого поддержал бы эти ужасные, мучительные сказки, этот кровавый навет. Это счастье: ни одного не было…