Братва и кольцо

Фёдор укоризненно оглянулся на них, хотя, сказать по правде, он сам подыхал от скуки и голода. Он отступил на несколько шагов назад. Темнота накрыла его с головой, и он уже принялся расстёгивать ширинку, когда в нескольких метрах от себя услышал мерное сопение. Одним прыжком преодолев расстояние, отделявшее его от света, он прижался к Пендальфу:

— Там в темноте кто-то шарится!

Пендальф с сомнением оглядел карапуза с ног до головы, взгляд его остановился на расстёгнутой ширинке, после чего он поднял голову и спокойно ответил:

— Это Голый.

Фёдор не на шутку перепугался:

— Голый?

Пендальф кивнул и подтвердил:

— Да он всю дорогу идёт за нами.

Гек оглянулся в темноту за плечом и спросил:

— А чего ему надо?

Пендальфа, казалось, совершенно не волновало происходящее у них за спинами, с таким олимпийским спокойствием он отвечал на вопросы карапузов.

— Жрать хочет. Голодный. Будет ходить кругами, пока не найдёт самого больного… или старого… или вкусного. — Гоготнув, он ткнул Сеню в живот указательным пальцем и продолжил: — Потом отобьёт от стаи, порвёт, как грелку, и сожрёт. Санитар подземелий!

Он нашарил за пазухой записную книжку и принялся её листать.

— На самом деле Шмыга его фамилия. Хохол, раньше в Чернобыле работал. Потом облысел, да и с потенцией проблемы. Нелегально к нам перебрался.

Фёдор оглянулся в темноту, боязливо передёрнул плечами и, придвинувшись поближе к Пендальфу, посетовал:

— Жалко, Бульба не замочил его в сортире.

Пендальф укоризненно покачал головой:

— Не скажи, Фёдор Михалыч. Знаешь, в чём сила, брат? Сила в добре. А добро можно делать только с чистыми руками, холодной головой и горячим сердцем. Слышал про такое, Фёдор? Я тебе лишь бы мочить. Не мочить надо, а ставить на путь исправления и сотрудничества с администрацией. Десять лет на строгом режиме для этого вполне достаточно, такое моё мнение. Добро всегда побеждает зло. Уголовный кодекс надо читать, там добро всегда побеждает.

— Что же твоё добро побеждает, побеждает, а победить никак не может? — с сомнением в голосе спросил Фёдор.

— Произошла типичная подмена понятий. Ты не путай тёплое с мягким. Добро победит в перспективе, в отдалённом светлом будущем. И вот тогда настанет гармония и полная умиротворённость, и пока бери шашку, сынок, и рубай всю эту сволочь налево-направо безо всякой жалости. По-моему, это я красиво загнул!

Пендальф резко поднялся, глядя куда-то в темноту:

— О! Нам, кажись, туда.

Мерин Гек как всегда встрял со своими дурацкими вопросами:

— Типа вспомнил?

Пендальф не собирался отчитываться перед зеле-норотым и хамоватым карапузом и отплатил ему той же монетой:

— Нет, просто там не так смердит от твоих немытых лап. Знаешь что, паренёк? Мой лапы почаще.

Он оглядел бойцов и скомандовал:

— Подъем, выходи строиться!!!

G

Кряхтя и сопя, ошалевшие от темноты карапузы и их спутники поднялись на ноги и побрели за Пендальфом. Но уже через какой-то десяток шагов тот остановился и запрокинув голову, уставился куда-то вверх. Там на чёрном фоне резко выделялось светлое пятно открытого колодца.

Пендальф прищурился, поднёс к глазам сложенную черпаком ладонь и на секунду замер.

— Что это там чёрненькое белеется?

Высоко вверх по всей длине шахты уходили вбитые в стену штольни проржавевшие скобы. Пендальф ухватился за нижнюю, неожиданно легко подтянулся на ней, словно испытывая на прочность, и с ловкостью заправского юнги полез к свету. Остальные, неуклюже цепляясь за холодный металл, поползли за предводителем, не желая оставаться в вонючем коллекторе.

Добравшись до люка, Пендальф по пояс высунулся из шахты, огляделся — глаза с трудом привыкали к свету, но когда привыкли, увиденное настолько поразило старика, что он, свесившись обратно в лаз, воодушевлённо проорал, словно старался подбодрить своих спутников, с трудом цеплявшихся за скользкие скобы:

— Б-а-а-а-тюшки, это же подземный город коротышек.

Глава девятая. РАЗБОРКИ В МАЛЕНЬКОЙ УМОРИИ

Мне к любимой не пройти,

могут встретить но пути «местные».

Группа «Сектор Газа»

Вываливавшимся на поверхность было не до местных красот, они были рады уже глотку чистого воздуха, и только впечатлительный Сеня нашёл в себе силы оценить окружавший их пейзаж:

— Да тут красиво, как в метро «Автово»!

Люк, из которого выбрались компаньоны, оказался рядом с красной кремлёвской стеной, как раз в том месте, где теснились могильные таблички, среди которых даже неопытный взгляд мог разглядеть совсем свежее захоронение, Гиви бросился прямиком туда.

Не сразу разобравший, в чём дело, Пендальф попытался окрикнуть гнома:

— Гиви! — Но тот уже не реагировал на происходящее вокруг, он подбежал к стене, уткнулся в кирпичную кладку лбом и запричитал:

— Нэт! Нэт! Нэт!

Пендальф подошёл к стене, уставился на эпитафию и, откашлявшись, громко прочёл:

— «Спи спокойно, старый товарищ Балин, стахановец вечный». — Он посмотрел на Гиви и попытался подыскать какие-то слова утешения. — Значит, помер твой братан… Какая неприятность!