Братва и кольцо

— Нет конфетки. И запомни, сахар — белая смерть. Нет, что-то я перепутал. — Он нахмурился, почесал кончик носа и поправился: — И! Это героин — белая смерть. Короче, поменьше сладкого, мучного. С чипсами кончай. С папиросками завязывай. Капля никотина убивает лошадь.

— Я запомню! А что я, лошадь? Пендальф грубо оборвал карапуза:

— Ты мне тут не остри. Ты теперь за всю планету в ответе.

Фёдор разом погрустнел и как-то неуверенно спросил старика:

— О если я не справлюсь?

Пендальф поправил фуражку и, заглянув в глаза Фёдору, доверительно сообщил:

— Мы, милиционеры, понимаешь, для того на Землю и посланы, чтобы помогать мир охранять, вот оно какое дело.

G

Бесформенной толпой, практически стадом, уставшие и окоченевшие на ветреных перевалах путешественники к вечеру того же дня вывалились на площадку у подножия. На площадку у подножья горы они выбрались уже в кромешной тьме.

Первым к отвесной стене вышел Гиви. В темноте было не различить десятков надписей, украшавших стену и повествовавших о многих и многих туристах, забредавших в здешние края. Гиви ткнулся лбом в холодные камни и устало выдохнул:

— Поздравляю, дывчонки. Вот и Уморыя. — Он принялся озираться по сторонам. Судя по выражению его глаз, что-то не сходилось в его голове, он наморщил лоб и удивлённо протянул:

— Зыдес должна быть подворотня, а там дывер.

Пендальф позволил себе согласиться с гномом:

— Да, Гиви. Только не видно ни черта, надо искать твой подъезд по запаху.

Лагавас презрительно сморщился:

— Они что, в подъезде какают-писают? Пендальф похлопал его по плечу и со знанием дела ответил:

— Ты что, с гопниками никогда не встречался? Сейчас познакомишься!

Принюхиваясь, он двинулся вокруг стены, и уже через несколько десятков метров его радостный вопль дал всем понять — цель найдена. Пендальф пошарил рукой по стене и обнаружил покосившуюся дверь.

Он повернулся и бросил в темноту:

— Не видно ни фига, хоть бы посветил кто. Говорил Смиту — дай фонарик, так нет, зажал.

Агроном двинулся на его голос и протянул Пендальфу зажигалку. Тот пару раз крутанул колёсико, затрепыхалось пламя, и темнота немного расступилась. Пендальф принялся с интересом рассматривать дверь, и, вероятно что-то разглядев, стал тереть её рукавом, пока на двери не проступила какая-то надпись.

Он откашлялся и громко сказал:

— Тут написано: «Осторожно, злая собака. Скажи пароль и проходи».

Привалившийся к скале Пилигрим Чук устало поинтересовался:

— Чё-то я не понял. И в чём тут замес?

Пендальф отмахнулся от карапуза:

— Да тут всё просто. Говоришь пароль и проходишь.

Пендальф отступил от двери на несколько шагов и принялся махать руками, как заправский иллюзионист:

— Сим-сим — откройся, сим-сим — отдайся! Дверь даже не скрипнула.

Пендальф, озадаченный, подошёл поближе, нарисовал куском обугленной деревяшки ухо и повторил туда своё заклинание:

— Сим-сим — откройся, сим-сим — отдайся! Мерин Гек с тупой ухмылкой поделился своими впечатлениями с окружающими:

— Прикольная калитка. Может, надо волосы из бороды подёргать, когда заклинание говоришь?

— Я тебе лично надёргаю волос из одного места плоскогубцами!!! — пообещал Пендальф, даже не оглянувшись на «юмориста». — Хотя идея в чём-то правильная. Наверное, нужно куда-нибудь жетон опустить или карту магнитную.

Гек, воодушевлённый своим первым успехом рационализатора, предложил ещё один вариант:

— Может, её, типа, динамитом?

Тут уже Пендальф не выдержал! Он двинулся на Гека, старательно выговаривая тому прямо в лоб:

— Каким динамитом? Весь динамит на рыбалке извели. Я же тебе говорил, червей накопать и кашей прикормить с вечера. На фиг ты стал с утра прикармливать? И не кашей, а динамитом?

G

Неподалёку от все ещё неприступной двери Сеня прощался с лошадью, пытаясь обнять её. Лошадь попалась крупная, и Сеня еле доставал ей до седла. Кобылка меланхолично и незаметно для Сени шарила мордой по его карманам в поисках жратвы, пока тот, вцепившись в передние ноги и поминутно всхлипывая, втолковывал абсолютно не сентиментальной животине что-то на тему: «Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу».

— В подземный город не пускают собак, лошадей и китайцев с детьми. Лошадка-а-а-а-а. Цоб цабе.

Фёдор постоял, глядя на эту картину, потом запустил камешком в наглую лошадиную морду и оборвал причитания приятеля:

— Забей, Сеня. Лучше девчонку себе найди, а лошадь давай отпустим. Хотя нет — собаке — собачья смерть, а лошади — лошадиная. Гляди, что сейчас будет! Меня Пендальф научил!