Браво Берте

– Что нового? – негромко спросила она, взяв себя в руки.

– Нам бы угол какой-нибудь, – протянул Кирилл.

– Угол… – пространно повторила Берта, – да-да-а, угол…

Они помолчали еще немного.

Но тут Берта встрепенулась:

– Ручка и бумага у вас есть?

– У меня были. – Катя поискала в сумке и достала блокнотик и ручку.

– Идите погуляйте минут двадцать, дайте мне сосредоточиться, рискну выхлопотать вам угол.

Когда они вернулись к скамейке, у Бертиных ног обнаружились многочисленные обрывки скомканной бумаги.

– Неудачные пробы пера надо собрать и сжечь от местных клевретов, – сказала она, указав себе под ноги, и протянула им несколько мелко исписанных, сложенных пополам листков. – Вот возьмите. Степанова Алевтина Ивановна – служила на нашем театре. Старуха, учтите, не из самых обаятельных. Ей играть-то давали преимущественно склочниц. Хотя вру. Была у нее однажды чуде-е-еснейшая роль. Марфа-богомолка в спектакле «Марфа, жена Петра». – Тут она спохватилась, что Кириллу с Катей сейчас вряд ли это интересно, и вернулась к генеральной линии: – Других одиноких пеньков с двухкомнатными квартирами у меня нет. Звонить ей бесполезно. К телефону не подойдет. Она использует это завоевание человечества исключительно для вызова «скорой» и жалоб в милицию, тьфу, в полицию на соседей. Поэтому только письмо. Сядьте же, не маячьте передо мной как проштрафившиеся часовые любви! – Кирилл и Катя сели от нее по бокам. – Я там спела ей панегирик, – продолжила она. – В основном вранье, конечно, ради вас. Предупреждаю, непреме-енно начнет лить на меня грязь. На веру все не берите, завидовала она мне страшно. Но одно я знаю точно, она не крохоборка. Лет пять назад, когда я обреталась в иных стенах, она в очередной раз заглянула в гости и за чаепитием призналась, что пустила бы к себе квартирантов, только ни в коем случае не с улицы, а по надежной рекомендации. Так вот, если вам повезет и у нее свободна комната, бесплатно, конечно, не пустит, но и не разорит. Тут, на отдельном листке, ее адрес.

На обратном пути в автобусе Катя сказала:

– Надо будет глянуть, что такое «панегирик».

– И кто такие клевреты, – добавил Кирилл. – Может, все-таки расскажешь, что у тебя случилось?

– Ничего экстраординарного. Банальная домашняя ссора, просто ты со мной или нет.? Если не хочешь, я…

Кирилл заметил, что ее снова начало трясти, как вчера у магазина в Алтуфьеве. Он обнял ее, притянул к себе, шепнул, касаясь губами ее волос:

– Не пытайся казаться эмансипе круче, чем ты есть. Я с тобой однозначно.

Катя легонько ткнулась лбом ему в плечо:

– Давай прочтем письмо.

Кирилл пожал плечами.

– Она же нам не запрещала.

– Ладно, сегодня я что-то податливый.

Они развернули листки, склонились над написанным.