Бразилия вчера и сегодня

В ночь на 14 ноября 1889 г. гарнизон Рио-де-Жанейро взбунтовался и по команде маршала Деодору-да-Фонсека и полковника Бенжамипа Констана потребовал низложения имперского правительства. При поддержке горожан восставшие заняли здание министерства и объявили о смещении кабинета. Однако Деодору и другие руководители переворота не решались провозгласить республику. Солдаты и горожане, предводительствуемые молодыми офицерами, двинулись к зданию муниципалитета и здесь сами возвестили о низложении императора. Только после этого военные лидеры республиканцев приняли решение издать декрет об установлении республики. Императору предлагалось немедленно покинуть пределы Бразилии.

Специфика последнего этапа борьбы против монархии дала повод видному буржуазному исследователю А. Б. Томасу сделать вывод о том, что отмена рабства и провозглашение республики якобы явились «самой спокойной революцией во всей истории Америки; не было пролито фактически ни одной капли крови, да и победного ликования было не столь уж много»^{33}.

Исторические факты находятся в вопиющем противоречии с этим вымыслом. Начиная с 1822 г. в Бразилии почти непрерывно шла напряженная и подчас кровопролитная борьба против рабства и абсолютизма. Народно-республиканские восстания в 30—40-х годах, массовое аболиционистское и республиканское движение, борьба молодого пролетариата против эксплуатации — таковы были основные потоки буржуазно-демократического революционного процесса. Особенность политической истории Бразилии в XIX в. состоит не в том, что страна при переходе на капиталистический путь развития обошлась без социальной революции, а в том, что этот революционный процесс принял своеобразные черты, развивался постепенно и долго, пройдя два отделенных друг от друга во времени этапа, и в итоге растянулся на несколько десятилетий. Взятый в целом, он разрешил три главные исторические задачи: завоевание государственной самостоятельности, ликвидацию рабства, установление республики. Эти перемены имели подлинно революционное значение, обеспечив в конечном счете переход Бразилии на капиталистический путь развития.

Правда, социальная революция была ограниченной и неполной. Ликвидировав рабство и монархию, она не смогла нанести удар по латифундизму, не привела к освобождению Бразилии от тенет экономической зависимости перед английским ростовщическим капиталом, не изменила тяжелое положение широких масс народа.

Глава II

НАРОД БОРЕТСЯ —

БУРЖУАЗИЯ УКРЕПЛЯЕТСЯ У ВЛАСТИ

(1890–1930 гг.)

Социальная структура власти Первой республики

Ликвидация рабства и абсолютизма не означала перехода всей государственной власти в руки бразильской буржуазии. Экономические рычаги по-прежнему оставались у крупных землевладельцев-фазендейро. Потеряв рабов, они полностью сохранили монополию частной собственности на землю. Однако постепенно, по мере развития капиталистических отношений, буржуазия — сначала торговая и ростовщическая, а затем промышленная — стала все больше оказывать влияние на политический курс республики. В штатах Сан-Паулу, Минас-Жераис, Риу-Гранди-ду-Сул и др. постепенно сложились местные буржуазно-помещичьи олигархии, претендовавшие на руководство всем государством.

Местные олигархии пользовались абсолютной автономией, ибо по конституции 1891 г. каждый штат получал почти все права самостоятельного государства: имел свою конституцию и законодательную ассамблею, обладал правом вводить налоги, контролировать экспорт, договариваться о займах с иностранными государствами, содержал собственную полицию и т. д. В итоге центральная власть в Бразилии обычно оформлялась в результате политического сговора буржуазно-помещичьих блоков.

Все годы существования Первой республики (до 1930 г.) президентами страны были прямые ставленники олигархии либо кофейного штата Сан-Паулу, либо скотоводческого штата Миyас-Жераис. Лишь в годы первой мировой войны в президентском кресле оказался представитель южного скотоводческого штата Риу-Гранди-ду-Сул. Экономическое превосходство Сан-Паулу и Минас-Жераиса, которые пользовались поддержкой английского капитала, обеспечивало их политическую гегемонию. Не случайно бразильцы метко называли общий курс центрального правительства «политикой кофе с молоком».

В целом суть этой политики сводилась к консерватизму и реакции. Ж. О. Родригес в своей книге «Примирение и реформа в политической истории Бразилии» справедливо отмечает, что до 1930-х годов «национальная администрация на всех этапах имела антиреформистский, элитарный и персоналистский характер»^{34}.