Бремя богов

– Тогда что ты умеешь?

– Умею искушать, – слабо улыбнулся воин великой Купавы.

– Это как?

– Приходишь к человеку и предлагаешь ему выбор, – негромко объяснил колдун. – По справедливости, за правильный ответ полагается награда, за неправильный взыскивается плата. Когда варяг видит одинокого лесовика с дорогим товаром, он может ограбить его или повести себя честно. Увы, мой купец предпочел второй путь. В результате я так и не получил его корабль, и теперь помогаю при каждой возможности. По справедливости. Когда шаман видит чужака, предупреждающего его об опасности, он может послушаться или проявить высокомерие, попытаться отстоять свои амбиции… И умереть. А ведь смири Камозев гордыню, мне пришлось бы стать его скромным помощником. И Камозев прославился бы как величайший любимец небесных духов! Когда девушка выбирает между красотой и обычаями, это тоже искушение. Привычной судьбе эта девушка предпочла путь в неведомое. Уж не знаю, чем там для нее все закончилось… Я никогда и никого не уговариваю, Ласка. Я искушаю. Предоставляю выбор. Свою судьбу каждый определяет сам.

– Моей наградой стало счастье! – Дикарка привстала на цыпочки и крепко поцеловала его в губы.

– И моим, мое сокровище, – взял ее лицо в ладони воспитанник братства. – Но теперь мне требуется искусить кое-кого еще. Пока не знаю кого. Выберу в Рыбьей деревне.

– Где? – поморщилась Ласка.

– Ну, я не виноват, что египтяне назвали морской порт именно так, – развел руками колдун.

– А можно я тоже попробую? – спросила дикарка.

– Попробуешь что?

– Заняться искушениями?

– Ну, давай, – пожал плечами колдун.

Дикарка свела пальцы у него на затылке, тихонько поцеловала в губы и спросила:

– Ты хочешь отправиться на море сегодня или завтра?

Золотарев помолчал, слабо улыбнулся и прошептал:

– Завтра.

– Вот проклятье… – снова поцеловала его Ласка. – Значит, я должна тебя наградить. – Девушка поцеловала его снова, теперь в подбородок. – Вознаградить так, чтобы ты точно об этом не пожалел… – Ее губы спустились к груди супруга.

– Теперь ты знаешь главную проблему всех искусителей, моя любимая, – запустил пальцы в волосы на ее затылке колдун. – К сожалению, иногда люди делают правильный выбор…

* * *

Берег возле морского порта выглядел как один сплошной пляж, к тому же совершенно белый – словно бы перед зелеными холмами выпал свежий северный снег. Белый и пустой – ни одного купальщика, ни одного загорающего, ни одного ныряльщика. Похоже, в этом мире совершенно никто не интересовался красотой коралловых рифов и теплотой соленых волн.

Колдун вышел из моря в паре верст от причалов. Отложил в сторону влажный мешок, развел руки в стороны, сосредоточился. Передернул плечами – и от них по всей коже растекся сияющий голубой цвет, словно бы облегая тело в жидкий драгоценный сапфир.

– Кажется, с оттенком я угадал, – полюбовался своими руками чародей, после чего вытряхнул из мешка одежду, натянул штаны, сапоги, набросил куртку, застегнул ремень. Снова полюбовался руками, спрятал мешок в поясную сумку и отправился к совсем близкому порту.

Рыбья деревня оказалась городом. Самым настоящим, из кирпичных многоэтажек. Степан и сам поначалу глазам не поверил – но сразу за портом стояли в несколько рядов полтора десятка шестиэтажных домов. В точности как в спальном районе послевоенной постройки!

Разумеется, первым делом воспитанник братства повернул туда и прошелся вдоль стен, проведя по ним ладонью.

Кирпичи оказались необожженные, из глины с соломой. Так что, при всем архитектурном мастерстве здешних строителей, простоять долго здания не могут. Ветер, несущий песок с пустыни и влагу с моря, разъест подобную кладку всего за пару десятков лет.

Впрочем, если за стенами постоянно следить и ремонтировать – то да, можно поддерживать их в исправности целыми веками. Но стоит людям уйти – и многоэтажки превратятся в глиняные холмики за считанные годы.

Колдун рассматривал дома – их обитатели таращились на него. Цокали языком, звали знакомых, высовывались из окон, выбегали из дверей.

– Красные без ума от голубого, – оценил юмор ситуации Золотарев. – Только бы целоваться не полезли…

Он отвернул к причалам, далеко выдающимся в волны. Возле многих покачивались корабли из теса. Некоторые с одной мачтой, некоторые с двумя. Пара гребных баркасов. Но при этом – ни единого судна из папируса.

– И с этим обманули, – пробормотал Золотарев, спеша к причалу, возле которого сидели полтора десятка людей самых разных рас, от узкоглазых круглолицых азиатов до маленьких чернокожих пигмеев. Бедолаги не были связаны, но от них веяло таким унынием и безнадежностью… Сразу видно – невольники.

Под сотнями восхищенных взглядов многих корабельщиков, купцов, грузчиков и стражников колдун направился к рабам, обогнул их и остановился перед чуть сгорбленным стариком, одетым в длинный серый балахон из грубо выделанного льна, однако подшитый вдоль подола и по вороту широкой разноцветной лентой. Торговца опоясывал шелковый шнур, с которого свисали три матерчатых мешочка. Скромно, но…

Шелковый шнур!