Бремя чести

– Мне не в чем оправдываться, и не за что просить прощения. Всё, что я делала и буду делать, я делаю не ради себя, а ради того, кого люблю больше всего на свете. А это ты и наша дочь. Я люблю тебя, Ален, а ты так этого и не понял… И ради тебя и этой любви я пойду на всё.

Она не придумала ничего лучше, как отчасти сознаться, но в тоже время разжалобить Алена и смягчить, хоть и про чувства к нему она впервые говорила искренне и правдиво.

«Так она всё-таки сделал это! Но как могла она?!»

– Только Бог может распоряжаться, кому жить, а кому умереть. Ты не Бог, Арабель, ты скорее Дьявол. Знай, что я тоже способен на многие жертвы. И это я делаю ради нашей дочери. Чтобы уберечь её.

Ален подошёл к двери и взялся за ручку, но не мог открыть. Из его глаз катились слёзы. Через боль в душе он всё-таки открыл дверь. В дом вошло четверо жандармов.

– Отвечай, ты признаёшь, что имеешь отношение к смерти моей матери и занималась колдовством или совершила сделку с Дьяволом или что-то в этом роде? – задал он вопрос в присутствии полиции, но не мог повернуться, не мог смотреть на Арабель.

– Да, когда вступила в брак с тобой. И этим Дьяволом был ты! Ты насильно женил меня на себе. Я любила тебя так, как ты даже того не заслуживал, – девушка подбежала и встала перед Аленом на колени, слёзно умоляя. – Но сейчас, помоги мне, искупи вину перед Богом – поверь мне. Я не ведьма, и не убийца! Лишь одно твоё «верю» и нас ждёт счастливая жизнь. Сначала будет трудно всё поставить на свои места, но мы сможем, сможем научиться жить по другому, – Арабель взмолилась, припадая к ногам Алена. Она уповала на чувства мужа – это была её последняя надежда.

– Прости, но твоя любовь не была ко мне такой сильной, как моя к тебе. С самого начала ты и не заслуживала моего внимания, но я полюбил тебя. А сейчас…Ты окончательно разрушила мой светлый мир, что я видел в тебе. Ты вытащила меня из того мрака, в котором погрязла теперь сама. Ты стала тщеславной, корыстной, честолюбивой и эгоистичной. Что ждёт мою дочь с такой матерью! Это может продолжаться очень долго. Но мой долг, как долг теперь честного и порядочного гражданина своей страны, коим я стал благодаря тебе, чего не скрою и за что очень благодарен, сказать правду, и сделать так, чтобы провинившийся понёс заслуженной наказание. Это дело чести! А честь – тяжёлое бремя, его сможет нести не каждый.

Ален сделал последнее усилие и выдавил из себя слова, причинившие ему глубокую душевную боль.

– Уведите преступницу!

Эта четвёрка подошла к Арабель. Она кричала и отбивалась от них, но они были сильнее. Немного поборовшись с девушкой, жандармы схватили её и повели на улицу.

– Предатель! Предатель! Я любила тебя! С самого первого дня, любила, а ты предал! Дьявол тебя забери, предатель! Пусть придавит тебя к земле гнёт твоего бремени! Пусть лишит тебя самого дорогого! Я не прощаю и никогда не прощу тебя, Ален Жоффруа Д’Амбруазе! – всё, что Ален слышал в последние мгновения, когда мог слышать и видеть свою Арабель.

Глава 26

Не знаю, что лучше – зло ли, приносящее пользу, или добро, приносящее вред.

Микеланджело

В последующие часы, после того, как Арабель навсегда покинула дом Д’Амбруазе, Ален был в смятении. Он то и дело намеревался остановить полицию и сказать, что оклеветал жену, но тут же вспоминал о её предательстве и беспокоился за будущее их дочери.

Он не мог с кем-то поделиться своей тревогой и печалью, никого, кто мог бы его поддержать, не было рядом. Ни отца, что рано покинул земной мир, ни матери, что ушла без особых мук, а теперь и ни жены, что, хоть и была с ним нежна редко, но всегда была рядом.

Лишь маленькая Мадлен давала Алену силы, чтобы жить дальше.

Беспокойством за дочь он оправдывал своё предательство.

Последние часы жизни Арабель провела в башне. В связи с трудным положением в городе, решение о прилюдной казни было отменено. Чтобы меньше морочить голову казнью, в то время как весь город пытается бороться с чумой, Арабель бросили в камеру, где помимо неё находилось больше двадцати человек. Часть их была полуживая, а другая часть – скончавшаяся от чумы.

Несколько часов она просидела в темнице, кишащей разлагающимися трупами, которые никого не волновали. Люди, виновные и безвинные, были словно сброшены в одну яму, чтобы там или сожрали друг друга, или умерли от болезни и голода.

Это было самым простым и быстрым способом избавиться от заключенных. Времени ни у полиции, ни у суда не было на то, чтобы вынести справедливый приговор, а значит те, на кого наклеветали, о ком просто шёл дурной слух, или тот, кто оказался однажды просто не в том месте и не в то время, были равными тем, кто открыто и намеренно убивал, грабил, насиловал.

Когда Арабель бросили в темницу, несколько часов она ещё могла дышать, дышать зловонием, исходящим от трупов, и ненавистью и желанием выжить – от выживших.