Бремя чести

Опешив, Дженна слабо кивнула. Чего-чего, а такого яростного отпора от воришки она не ожидала. Тим кашлянул и с удвоенной силой принялся орудовать поварешкой в котле.

Затянувшееся молчание прервала госпожа Сакара, которая медленно зашла в кухню, стуча тростью. С одного взгляда оценив ситуацию, она приказала:

— Тим, еще кофе! Дженна, отнеси поднос, если тебе не сложно, в кабинет сэра Экроланда. А что до тебя, Аткас, то у нас в гостиной кончаются дрова. Будь добр, займись.

Обменявшись недобрыми взглядами, Аткас и Дженна разошлись. Только занося уже в кабинет поднос с кофе, Дженна сообразила, что госпожа Сакара и не думает обращаться к ней «леди», а зовет, как все, Дженной. Подобные мысли заставили ее пыхтеть от злости, пока она расставляла на столе горячий кофейник и чашки.

***

И вот они вновь в пути. Стаявший снег чернел вокруг деревьев неопрятными кучами, дорога стала скользкой и покрытой глубокими лужами с ледяным крошевом. Не успел маленький отряд отъехать от Вусэнта, как пришлось помогать нескольким повозкам выбраться из грязи.

Аткас, отдуваясь и пыхтя, отошел от колеса, которое безуспешно пытался вытащить из глубокой ямы, и сел на пригорок, где земля уже успела просохнуть, и из нее вылезли махонькие зеленые травинки. Слэм отер со лба пот и уселся рядом, раскуривая трубку. Владелец повозки, тощий пожилой купец, суетился вокруг, покрикивая на возницу и то и дело почтительно обращаясь к Экроланду за советом. Рыцарь, толкавший повозку сзади, бросил, наконец, это бесполезное занятие и приказал впрягать и своих коней тоже. Совместными усилиями повозку вытащили.

Глядя, как повозка исчезает за поворотом, Экроланд с досадой молвил:

— Как пить дать, через милю-другую застрянет.

Заведя лошадок поглубже в лес, они отыскали ручей и сполоснули грязь. Вода оказалась ледяной, холод от нее пробирал до костей, но в нынешнем виде ехать было невозможно: еще примут за разбойников.

Почистившись, они снова тронулись. Уже перевалило за полдень, когда Аткас обернулся и увидел вдали скачущего за ними всадника. Он галопом приближался, а на блестящих доспехах четко виднелся красный клинок.

— Глазам своим не верю, — сухо произнес Экроланд.

Всадник натянул поводья, поравнявшись с отрядом. С лязгом рука в латной перчатке подняла забрало. Суровые карие глаза словно огнем обожгли оруженосца. Аткас поежился и предположил, что Сегрик Теллер догнал их не просто так, и верно: он протянул Экроланду какую-то бумагу.

Пробежав письмо глазами, Экроланд вспылил:

— Да тебя, никак, соглядатаем к нам приставили?

Сегрик надменно вскинул голову, в глазах мелькнул стальной отблеск:

— Твое счастье, что рядом нет чужих ушей! Сам Наместник велел следовать с тобой, дал мне поручение, никак не касающееся тебя. Мне тоже нужен гном, да только не такой важный, как сам царь, — он дурашливо поклонился, но глаза остались ледяными. — Ничтожный гномишко по имени Прикс… Не скажу, что мне охота с вами ехать в такую даль, но приказ, Эри, есть приказ.

Он слегка кивнул Слэму, а на Аткаса и вовсе, если не считать уничижительного взгляда, не обратил внимания, словно его рядом не было. Оруженосец не слишком обрадовался, что высокомерный рыцарь поедет с ними, но, по крайней мере, задаваку Грего он с собой не взял, и то хорошо.

Их путь лежал вглубь Вишневых гор. Им предстояло с широкого торгового тракта подняться по труднопроходимым горным тропам высоко вверх, где между отвесных круч располагалось плато, на котором велась добыча руды и аслатина.

На нижних склонах гор уже зеленела нежная молодая трава, на деревьях распустились клейкие листочки, а кое-где зацвели бледные, хрупкие цветы, прозванные в народе «тещиным глазом». Бахромчатые лепестки у этих цветов издали и впрямь напоминали реснички, а тычинки были собраны в плотный черный пучок, похожий на зрачок. А название пошло оттого, что если пчелы делали мед из нектара этого цветка, он получался густой, сладкий, но от него приключались с животом всякие расстройства.

Изредка всадники проезжали мимо кустарников, чьи листья были ярко-красного цвета, а выпуклые прожилки вились, словно фиолетовые старческие вены. На тонких алых ветках зацветали меленькие розовые цветочки. Они выглядели празднично и нарядно, оттого и кустарник назывался то багрянкой, то невестинкой. Багрянка цвела только в начале лета, не ранее месяца Коротких Ночей. Здесь, на склонах, она поторопилась с цветением из-за того, что ее грело тепло, питавшее землю сквозь толщу гор, где в недрах ни на мгновение не угасало пламя гномьих кузниц.

В конце концов, Слэму надоело враждебное молчание. Он отстал и знаками показал Аткасу, чтобы тот сделал то же самое.

— Что скажешь тут, — хитро прищурившись, сказал он. — Одним словом — рыцари! Даже если втайне друг друга на дух не переносят, все равно будут вести себя крайне пристойно.