Бремя чести

Сегрик пришел одним из первых. Окруженный свитой из рыцарей помоложе, он громко рассказывал анекдоты и сам же первый над ними смеялся. Лорд Улин наблюдал за ним с кислой миной. И чего этому Теллеру неймется? Чего доброго, сейчас руки начнет потирать в предвкушении того, что Экроланда выгонят из ордена. «Не бывать этому, — заворочалась внутри тяжелая мысль. — Не будет по-твоему, Сегрик, хоть ты и служил мне много лет».

Какой, однако, противный у него смех! По спине магистра побежали мурашки, и он поежился, вспомнив разговор с Наместником, который состоялся за закрытыми дверями вскоре после того, как паладины отправились отобедать. К счастью, у них хватило такта догадаться, что вряд ли они будут во дворце желанными гостями, поэтому сэр Тьего вежливо объявил Наместнику, что они переночуют в городе. Тот даже спорить не стал, и, как только они вышли за порог, обрушился на магистра с такой гневной отповедью, что у бедного лорда Улина до сих пор уши горели. И откуда благочестивый повелитель Вусэнта нахватался подобных выражений, которые более пристали портовому грузчику? Впрочем, под конец он выразился достаточно ясно: Экроланду Гурду не место в Ордене, а уж каким путем магистр этого достигнет, его не касается. Лорд Улин поспешил сообщить, что подобные решения принимать в одиночку он не вправе, и потому сейчас сидел и ломал голову, как можно спасти Гурда. Честно говоря, выхода он не видел.

Палец магистра взметнулся вверх, требуя внимания, и тут же застучал молоточек писца. Не сразу, но рыцари замолкли и выжидающе уставились на главу своего ордена.

Под взглядами магистр поерзал, чувствуя себя крайне неуютно, покашлял и начал:

— Не в добрый час я собрал всех вас здесь, братья. Мы все знаем Экроланда Гурда как замечательного человека, искусного воина и непримиримого борца с приверженцами Тьмы. К сожалению, сейчас настал тот миг, когда мы вынуждены сбросить покровы с наших глаз и вглядеться в нашего брата пристальнее. Что же мы увидим? Своими деяниями он опорочил рыцарское звание! Полагаю, все вы получили весть от гонцов и знаете, что произошло во дворце. Его светлость очень недоволен Экроландом.

Он замолчал и обвел глазами зал. Многие рыцари, особенно постарше, сидели со скептичными лицами, кое-кто вообще не понимал сути разговора, ну а Сегрик, тот присмирел и даже не болтал со своими друзьями. Полнейшей неожиданностью для магистра стало то, что внезапно заговорил Терин:

— Сэр Гурд — благороднейший из смертных, — сказал он, поджав губы. Молодой рыцарь не слишком любил Экроланда, но и врать ему не хотелось. — Я думаю, что всех названных вами причин будет не достаточно, чтобы… чтобы изгнать его из Ордена, как вы, верно, планируете, магистр.

Сидевший возле своего хозяина Листик закусил губу и мысленно вознес молитву Талусу. Он не разделял неприязни Терина к Экроланду и ото всей души желал, чтобы хозяина нелепого Аткаса не выгнали из ордена.

— Я, пожалуй, с тобой соглашусь, сэр Терин, — медленно произнес магистр. — Мне думается, что он все же не заслуживает изгнания. Конечно, определенное наказание необходимо, но не столь крайняя мера… Вот, скажем, штраф. Или возьмем, к примеру…

— Суд богов, магистр, — тихо сказал Сегрик, но все его услышали и притихли.

Лицо лорда Улина дрогнуло. Боги свидетели, он пытался спасти Гурда! Но Сегрик абсолютно прав. Другого выхода нет. Можно, конечно, попробовать поспорить для приличия, но вряд ли это даст ощутимый результат.

— Но, сэр Сегрик, — неуверенно начал магистр, пытаясь спасти Экроланда. — В Вусэнте уже лет сто как нет подобного обычая!

— Никогда не поздно вспомнить старые добрые традиции, — усмехнулся Сегрик. Юные рыцари воодушевленно загалдели, поддакивая.

Лорд Улин на мгновение позволил собраться на лбу скорбным складкам, потом с усилием поднял голову и тихо произнес, но его услышали все:

— Я напоминаю тем, кто забыл, или же не знает по молодости лет… Суд богов не простое сражение. Говорят, сам Талус будет смотреть на него из Небесных Чертогов. Он, и только он вдохнет силы в правого рыцаря, и не позволит выиграть недостойному. Суд богов — это сражение до первой крови. Как только один-единственный порез, даже самый незначительный, появится на коже одного из рыцарей, будет считаться, что он проиграл. Когда испытуемый проигрывает бой, он изгоняется из Ордена, а его имя вычеркивается из нашей летописи. Если же поранят его противника, все обвинения с испытуемого снимутся.

Пожилые рыцари чопорно кивали на каждую фразу магистра. Предложение Сегрика пришлось по душе и им.

— Эри должен будет сражаться против трех рыцарей сразу, — кивнул Сегрик, а в глубине его глаз зажглись нехорошие огоньки.

— Трех рыцарей! — воскликнул Терин. — Но это нечестно!

Как бы магистр хотел возразить своему бывшему оруженосцу, указать ему, что он неправ, но видно, Сегрик ходил в библиотеку Ордена, изучал старые документы, а потому его предложение было со всех сторон законно. Лорд Улин вздохнул про себя, но кивнул и подтвердил: