Бремя чести

Рыцарь ехал неторопливо, чтобы остальные могли его догнать, и тихо переговаривался с ведьмой. Когда Аткас нагнал их, ему удалось поближе разглядеть спасенную.

У Дженны было не красивое, но симпатичное личико, обрамленное густыми пепельными волосами. На лице особенно выделялись миндалевидные глаза, зеленющие, озлобленные, притягательные. Ее фигуре вряд ли суждено было удостоиться каких-либо комплиментов, собственно, это и фигурой-то назвать было затруднительно. Так, скелет, обтянутый белой кожей, которой будто никогда не касались живительные солнечные лучи. Но в каждом ее движении чувствовалась мягкая грация, поэтому со стороны она напоминала полудохлую, некормленую кошку.

Похоже, она была чуть постарше Цилы, хотя вряд ли справляла свой семнадцатый день рождения, но приятных округлостей, которые Аткас столь ценил у Цилы, у этой девушки не наблюдалось.

Аткас еще некоторое время откровенно пялился в лицо Дженны, тщетно пытаясь отыскать хоть одну веснушку (ему почему-то казалось, что на такой коже непременно должен быть хоть один изъян: прыщик, угорек или та же веснушка).

Экроланд прервал его:

— Как ты, юноша?

Аткас пожал плечами:

— Мне что, я и не такое видал. А вот вы… Уж больно вы остальных разозлили, сэр Экроланд. Главный, так тот прямо кипел от ярости.

Дженна тихо фыркнула:

— По мне, так и выкипел бы весь.

— Дженна, так нельзя говорить, — сурово сказал Экроланд. — А особенно тебе.

— Это почему же? Ведь без аслатина я из себя ничего не представляю.

— Злоба — нехорошее чувство. Имей сострадание.

— Сострадание к тому, кто поубивал всех моих подруг? — удивилась девушка. — А ведь они были даже полезны для деревни, если уж на то пошло. Мы и раны умеем заживлять, и болезни лечить, да и вообще многие вещи, что только волшебникам и доступны, делать.

— Но какой ценой, милая, — мягко заметил Экроланд. — А рыцари превыше всего чтят заветы Талуса, среди которых основной постулат гласит: смерть священна. А вы ее оскверняете.

— Но на благо, сэр рыцарь! — возмутилась Дженна, — мертвым уже все равно, что станется с их телами, а живым надо выживать!

— Это противно человеческой природе, — возразил Экроланд. — А то, как вы используете Силу живых? Неназываемого проклял даже Секлар, бог Тьмы, а это уже о многом говорит! Мы редко убиваем последователей Тьмы, но со слугами Неназываемого расправляемся безжалостно.

Дженна отвернулась и некоторое время смотрела лишь на дорогу впереди себя.

— А куда вы держите путь? — спросила она наконец. Потом горько усмехнулась, — ну и я, конечно.

— В Вусэнт, там в пригороде я владею небольшим поместьем. Думаю, сумеем и тебя приставить к делу.

Аткас ехал позади и размышлял, насколько необычен его хозяин. Экроланд выглядит настоящим, тогда как другие рыцари, что Орвальд, что Терин, даже Сегрик, — просто воины, наемники Талуса. Затем Аткас пришло в голову, что так думать богохульно, и он про себя пылко попросил прощения у Талуса.

«Но что поделать? Видимо, только Экроланд совершает настоящие рыцарские поступки, у других же на уме лишь строгое выполнение приказа».

Глава 2

Вечерело. Солнце, тяжело лежащее на верхушках деревьев, помутнело. На него наплывали со всех сторон темно-серые облака, разбухшие и полные снега. От деревьев протянулись длинные тени, а в отпечатках подков на снегу клубилась тьма. Заметно похолодало. Аткас плотнее прижал ноги к теплым бокам Солемны, но все равно у него зуб на зуб не попадал. Пете и Листик негромко о чем-то беседовали, временами оглядываясь назад. Теплее всего было священникам — толстые шубы надежно прикрывали пухлые тела от холода. Оба на ходу читали толстенные книги и обменивались тихими замечаниями.

— И не подумаешь, что скоро весна, да, Грего? — попытался завязать разговор Аткас.

Рыжий оруженосец презрительно на него глянул и отвернулся прочь. Аткас пожал плечами. Если кто-то считает разговоры ниже своего достоинства, то это его проблемы. Он попытался расслышать, о чем говорят оруженосцы Орвальда и Терина, но ветер уносил их слова в сторону.

— До Вусэнта нам сегодня не добраться, — обронил Сегрик, обращаясь главным образом к Терину. Тот согласно качнул головой. — Я предлагаю найти подходящее место для ночлега и устроить привал.

— Я на разведку, — вызвался Орвальд. Взмахом руки Сегрик разрешил ему отъехать.

Лошади забеспокоились: стали прясть ушами, легонечко всхрапывать и замедлять шаг. Экроланд прищурился, вглядываясь в дорогу. До самого поворота, находившегося примерно в полмили от них, никого не было. Не заметил он никаких признаков жизни и в ближайших кустах. Впрочем, в сгущающихся сумерках за каждым деревом мерещилось движение, а призрачный свет луны, отраженный сугробами, делал окружающие предметы расплывчатыми, изменял их форму.

Рыцари насторожились, сдерживая бивших копытами коней.

— Орвальд, назад! — крикнул Сегрик.

Тот беспрекословно подчинился, коленями заставив коня повернуться. Когда рыцарь подъехал к главе отряда, в глазах у него читалось легкое беспокойство