Бремя империи

Ломко звякнуло стекло, что-то истошно прокричали — но сделать ничего не успели. Курень вспух огнем изнутри, одновременно вылетели все стекла, визгнул шальной, вылетевший в окно осколок. Моментально погас свет — ярко-желтый, весело светящийся в ночи прямоугольник окна превратился в черную, исходящую багровыми всполохами дыру в стене…

Капитан залег у стены, чтобы не отсвечивать — бандиты выскакивали из домов по всей улице, беспорядочная стрельба закладывала уши, кто-то гортанно орал по-арабски, пытаясь перекричать звуки стрельбы. Можно было бы подождать еще — но капитан решился. Определил, откуда кричат, — скорее всего, это командир пытается навести порядок. Потом короткой очередью с близкого расстояния срезал двоих — они выскочили из первого от него куреня и могли отрезать ему отход, и длинной, на все, что оставалось в магазине, успокоил командира. Попал — нет, непонятно, наугад стрелял — но орать как-то разом прекратили. Не дожидаясь ответного огня, рванул из станицы, на ходу перезаряжая автомат.

Срезанные очередью боевики двумя темными кучами лежали у дороги, видно было плохо — просто темные бесформенные кучи на фоне более светлой дорожной пыли. Рядом с одним из них лежало что-то большое, длинное — Петро подхватил и побежал дальше. Спасаясь от жужжащих злыми осами пуль, нырнул за угол дома, на мгновение остановился, чтобы перевести дух, глянул на добычу — пулемет! Ручной пулемет, тоже британский — хорошо вооружились. Что еще в ленте осталось, непонятно, но это уже и неважно.

Позицию он занял дальше — на валу, у самого гребня, в расчете на то, что кто-то все-таки сунется без опаски. И сунулись — из-за куреней выскочили сразу двое — длинной очередью он срезал их, справа ответили из нескольких стволов, брызнула земля. Капитан выстрочил по стрелкам все, что оставалось в ленте, бросил бесполезный пулемет — и перекатился за вал…

Километр. Именно столько — ни больше ни меньше — отделяет смерть от жизни. Километр — сейчас жизнь измеряется в метрах…

Петляя, капитан уже не пытался прицельно стрелять в преследователей — не стреляли и по нему. За спиной раздавалось гиканье, гортанные крики «Аллаху Акбар», выстрелы — но пули не свистели рядом — стреляли в воздух, чтобы напутать. Петро Попейвода петлял как заяц, с каждым шагом приближаясь к деревьям. Мотор машины — сытое, с каждым метром приближающееся урчание, — а вот это уже опасно…

Не оборачиваясь, капитан выстрелил — просто чтобы тормознуть преследователей хоть на пару секунд — на удивление, попал, хотя и не целился. Злобный крик ярости и боли — и снова застучали несколько винтовок, стреляли уже в него, стараясь попасть по ногам. Каменистая земля будто кипела под ногами, мотор машины урчал все ближе, свет фар распарывал ночь.

С машиной надо что-то делать…

Капитан кувыркнулся, разворачиваясь к преследователям спиной, вскидывая автомат, успел удивиться, что машина намного ближе, чем он думал, вскинул автомат, целясь поверх ослепительного света фар — и вдруг провалился, разом провалился в ослепительную тьму…

Сначала была боль… Какая-то тупая, ноющая боль, как будто сильно ударился головой о камень. Боль взрывалась перед глазами звездами — желтые жирные, сияющие точки перед глазами набухали и лопались, взрываясь фейерверком боли. Сашка не раз падал с коня, один раз больше десяти метров кувыркался по каменистому холму — но такого он не припомнит…

Спокойно…

Первым делом Сашка попытался пошевелить пальцами ног — и с восторгом почувствовал, что ноги выполняют команду. Потом руки — оказались целыми и они. А вот голова… пошевелившись, он до крови прикусил губу, чтобы не застонать.

Только сейчас он осознал, что правое ухо как будто горит огнем и весь воротник и плечо рубашки справа промокли. Промокли от крови…

То, что он наклонился за новым магазином, его и спасло. Снайпер не смог взять правильную поправку на такое расстояние, да еще и ночью — и промахнулся. Почти — промахнулся…

Черт…

Пулемет молчал. Александр вдруг понял, что пулемет молчит. И стрелять — некому.

Кроме него.

Подтянувшись, он пополз к пулемету — всего-то два метра, но на них ушло больше минуты. По пути он отпихнул что-то с дороги, стараясь не нашуметь.

Коршуна смерть настигла, когда он менял ленту — захлопнул крышку ствольной коробки и умер — пуля попала прямо в голову. Сейчас он навалился на задравший в небо ствол пулемет, обхватил его руками, будто ища в этом спасения. Рядом лежал еще кто-то.

Суки…

Только сейчас Сашка услышал голоса — говорил один человек, негромко, но внятно. Говорил по-русски…

— Вставай, русский! Не прикидывайся, вставай!

Кто-то сильно пнул в бок, стараясь выместить накопленную злобу, искры боли вспыхнули перед глазами…

— Назад! Назад, сказал!