Бремя колокольчиков (СИ)

   -  Ну... проблевались вы... Ноя всё убрал, не волнуйтесь.

   -  Извините...

Глебу стало уже совсем неудобно. И куда, блин, Виталик ушёл так рано?...или не рано уже сейчас? Часы здесь вечно стоят.

А режиссер всё продолжал с интересом поглядывать на смущенного взъерошенного батюшку, не оставляя того в покое. Задавал ему всё какие-то вопросы, на которые Глеб отвечал без былого запала и энтузиазма.

И вдруг, прищурившись уж совсем по-ленински хитро, воодушевлённый киношник выдал окрыливший его замысел.

   -  Знаете, мы снимем фильм! Триллер. По сюжету там священник будет исповедовать преступника... маньяка... перед казнью. И дух этого преступника вселится в этого священника... И, я хочу вас обрадовать, главную роль хочу предложить вам!

Отец Глеб не знал, за что хвататься: за голову или полетевшую на пол чашку с кипятком...

Джентльмена на выезде

Наша жизнь едва виднеется во мраке, как чьё-то лицо во тьме.

Тайна рождения, детские тайны. Смиренное кладбище.

Что нас призывает оттуда? Отчего мы молимся в рыданиях?

Мы закрываем глаза, протягиваем руки и распахиваем окно,

Едва болтающееся на петлях. Линия жизни. Ветка дерева.

Его руки и клятва, что он благословен среди жён.

Боже, я люблю тебя.

Patti Smith^[107], «Dancing Barefoot».

   -  Коль, давай на твоей машине съездим в больницу? Там детей в том, тяжёлом состоянии... причастить надо, - вернувшись в алтарь после исповеди, обратился отец Глеб к протодьякону, - не боись, участие оплачивается лично мной.

   -  А когда?

   -  Да сразу после службы. Женщина пришла оттуда попросить. Там у них умирающий лежит... а заодно и других...

   -  Туда ж из монастыря кого-то приписали?

   -  Да она говорит, что он раз в две недели бывает. Соборует^[108] и причащает, да и то не всех... Натощак требует, блин, а сам после двенадцати часов дня только приходит. В общем - монах, сам понимаешь...

   -  Понимаю - одному возится тебе неохота и на троллейбусе ехать, что и понятно. На моей Короллочке куда приятнее! Ладно, разберёмся...

Вывеска: «Детская онкология». Скрипит тяжёлая дверь. Пациенты и их родители перетекают из палат к большому холлу с телевизором. Маленькие лысые головки высовываются отовсюду.

   -  Сюда, батюшки! Здесь у нас Сашенька, мальчик добрый и очень стойкий... Сколько перенёс - всё терпел и мало плакал. Всё маму жалел... и другие дети его очень любят. Он на днях отойдёт, врачи так сказали... Да он и сам знает... Мать решила не скрывать... - рассказывала провожатая, как выяснилось, бабушка одного из больных детей, ведя в конец коридора.

Они подошли к отдельному боксу.

Исхудалый мальчик лет шести едва дышит на не по размеру большой для него кровати. Рядом высокая женщина с заплаканным лицом. Во взгляде тяжесть смирения перед обречённостью...

   -  Его сначала причастите? - спрашивает провожатая.

   -  Простите, вы мама? Я так понимаю, - обратился к заплаканной женщине отец Глеб, - а он проглотить сможет? Жидкое, капельку хотя бы.

Ребёнок полуоткрывает глаза. Резко и тяжело вздыхает.

От этого стало не по себе...

   -  Батюшка, он всё слышит. Мы тут молитвы с ним читаем... разговариваем... Он проглотить сможет. Правда, Саша? Причастишься?

Мальчик отвечает кивком.

   -  Давайте так. Все, кто причащаться будет, встанут здесь в коридоре. Мы все помолимся с Сашей, потом я поисповедую быстренько старших, потом Сашу и всех причастим, только столик нужно.

Провожатая бабуля-активист всё быстро организовала.

Отец Глеб разложил дароносицу, договорился с протодьяконом, что и как читать будут. Решили совместить несколько молебнов с чином причащения тяжко болящих.

   -  Дорогие дети и взрослые! Сейчас мы все вместе помолимся о Саше и о нас. Все вы слышали о пришельцах? Фильмы, мультики смотрели, да? Так вот, все мы с вами и есть пришельцы на Земле! Да, так и есть! Наша Родина не здесь. Все мы рождены для вечности, то есть навсегда, а не только для временной жизни здесь. И рано или поздно все мы уходим в эту вечность. Кто- то раньше, а кто-то позже... И очень важно уйти в эту вечность к её Творцу, к Богу, который есть Любовь. В мире очень много всякого зла, и важно всем нам поменьше испачкаться в этом зле. А если уж испачкались, то постараться исправить... - отец Глеб очень вдохновился. Говорил он легко, только всё время боялся усложнить и сбиться на непонятные термины и сложные объяснения.

Потом начали молебен. Потом отец Глеб исповедовал почти всех детей, пока дьякон читал Правило ко причащению. Первого причащали Сашу.

   -  Мама, а ты тоже умрёшь? - неожиданно спросил мальчик после причастия.