Бремя колокольчиков (СИ)

   -  Так, таможня Украины! Просыпаемся! Шо везем? Наркотики, оружие

есть?

   -  Скажите, а вам хоть раз на этот вопрос отвечали да? - парировала заспанным голосом Ирина Петровна.

   -  Это професийна тайна, а вы лучше кажите шо везете? Передачи, чужие вещи маете?

-Нет.

   -  Та-а-ак, а эти сумки ваши? Видкриваемо, доказуем. Шо здесь?

   -  Личные вещи, трусы с лифчиками. Показать?

   -  Надо будет - покажете! А это? Аптечка? А это шо за лекарство?

   -  Цитрамон.

   -  Та-а-ак, рецепт покажите!

   -  Молодой человек! Это ж без рецепта продается!

   -  Это у вас в России, а в Украине по рецепту...

   -  Да вы что! Я ж в Евпатории его покупала! Какой рецепт!

   -  Да?.. Выясним! Я сейчас старшего по смене вызову... А у вас аптечка есть? - обратился таможенник к женщине, спящей на верхней полке.

   -  Шо! - раздался сверху хриплый голос.

   -  Та не шо! Я шо вам повторять должон! - возмутился таможенник. - Это ж для кого я тут всё говорю это уже пол часа? Шо везёте?

   -  Ничого.

   -  А лекарства?

   -  Ты шо, хворий?

   -  Ни, я митник... Ладно, лежите вже спокийно... Я не зна-а-а-ю...

   -  Шо ты зде робишь? Пошли уже дальше! - вмешался вынырнувший из соседнего купе напарник.

Вслед за таможенником в вагон вошёл небритый мужичок.

   -  Канфе-е-е-е-ты! Свежие ка-а-а-анфе-е-еты кому?

   -  Хлопчик, три часа ночи! Одному лекарства давай, другой с цукерками тут! — раздалось с верхней полки, - яки таки у тебя конфеты?

   -  Свежеворованные! - объявил мужичок.

Глеб с Ириной Петровной переглянулись и засмеялись в голос.

Через полчаса они протягивали документы бледным и неулыбчивым российским пограничникам.

Дом родной

Но вот выпал снег, и я опять не знаю, кто я...Аквариум, «Сутра шёл снег».

Звонить как-то не хотелось. Думал, в Москве уже набрать, но, выйдя из поезда, Глеб тоже не решился оповестить родных о своем возвращении из затянувшейся крымской поездки. Думал прогуляться, но теплых вещей не было, и пришлось скорее нырнуть в метро и ехать домой.

Как же дико и странно в московской подземке после гор и моря. С одной стороны, всё было родным, почти домашним, а с другой... Жизнь, казалось, там - а не здесь, а это - какое-то гетто для злых и несчастных людей, перемещающихся по каменным коридорам в железных коробках.

Противоречивые чувства боролись, негативное постепенно начало брать верх. «Ничего, дома дети, Света...», - успокаивал себя Глеб в ответ на всё нараставшее в душе отторжение действительности.

Вот и подъезд. Ключи он давно крутил в кармане. Лифт, дверь. Дети, наверное, в школе. А Света?

Зашёл в коридор, скинул на пол рюкзак.

   -  Есть кто дома? - громко спросил он.

В спальне послышался шум, кто-то был дома. Не снимая ботинок, прошёл в комнату. Света лежала в кровати, а какой-то бородатый мужик судорожно натягивал штаны... Кто это? Нет... не может быть! Глеб не мог поверить своим глазам. Это был его друг, отец Андрей, которого он в неглиже сразу-то и не узнал.

   -  А-а-а... ты чё не позвонил-то?... Тут такое дело в общем... брат... - Начал тот, кое-как справившись со своими штанами, - Свете одной нельзя... тяжело ей было... Ты уехал. Я много вам помогал, ты знаешь... В общем, как-то оно так вышло... Любовь - это святое... но надо нам... в общем... чтоб нормально... Пойдем на кухню, пока Светочка оденется...

   -  Светочка? Оденется? Даты что?!

   -  Так, только спокойно! Мы - взрослые люди! Ты уехал, жену бросил, так что не надо сцен!

Глеб посмотрел на Свету.

   -  Выйдите оба, а? - с раздражением ответила она на его взгляд.

   -  Вот и я говорю, пошли на кухню! - вытолкнул Андрей Глеба из спальни и закрыл за собой дверь.

Вся жизнь пронеслась и перевернулась в голове Глеба за одну минуту, пока они шли эти несколько шагов до кухни.

   -  Слушай, Глеб! Ты должен понять, ты бросил жену, когда ей было хуже, чем тебе, а ещё и дети... Я ездил каждый день почти, помогал, у нас возникли чувства...

   -  У нас?!!! Тварь! Думаешь, я не знаю, какие у тебя чувства возникают и к скольким! Ты же ни одну несчастную и симпатичную не обошёл! Умеешь ты утешить... Вернее влезть в душу, охмурить и использовать побитых жизнью баб! Даже на исповеди себе любовниц цеплял!!! Катя, Настя, Вика... Сколько их было уже, а?!!!

   -  Так! Вот это ты уже все границы переходишь! Сам жену довёл до такого: из патриархии вылетел, без работы сидел, в Крым свалил, а теперь ещё и про грехи мои здесь орешь, перед Светой меня позоришь! Лузер! Интеллигент хренов, жид! Вас вообще в сан посвящать нельзя, только зло несёте!

Краем глаза Глеб увидел красивую бутылку. Когда-то, когда у них ещё не было детей, они со Светой купили её на Измайловском вернисаже и любили ставить в неё сухие цветы. Словно повинуясь какому-то внутреннему приказу, ни секунды не раздумывая, Глеб, молча, не торопясь, взял в руку бутылку. Вот уж не думал он, что разобьет её о голову Андрея... Тот осел на стул, струйка крови потекла по лбу. Визг и крики Светы.

   -  Прекратите!!!

Она подбежала к Андрею, взялась за подбородок и подняла его лицо

вверх.