Бремя любви

Но в ту ночь, когда случился пожар, родилась новая Лаура, чья жизнь вдруг обрела смысл. В тот миг, когда она, с Ширли на руках, пробивалась сквозь дым и пламя, в жизни ее появилась цель – заботиться о Ширли.

Она спасла ее от смерти, и теперь Ширли принадлежала ей. Отец и мать, эти две фигуры первостепенной важности, в одно мгновение (как ей сейчас казалось) отодвинулись на задний план. Ее страстное желание обратить на себя их внимание убавилось и постепенно исчезло. Возможно, она не столько уж любила их, как жаждала их любви. А теперь в ней самой неожиданно вспыхнула любовь к этому маленькому существу по имени Ширли, заглушив все ее желания и смутно сознаваемые потребности. Теперь главным в жизни была не она, Лаура, а Ширли…

Лаура заботилась о Ширли, оберегала ее от несчастий, следила за хищными кошками, вскакивала по ночам, чтобы убедиться, что нет пожара, все подавала и приносила Ширли, дарила ей игрушки, играла с ней, когда она стала постарше, ухаживала за ней во время болезней…

Одиннадцатилетний ребенок, конечно, не может предвидеть будущее. Родители, уехавшие ненадолго отдохнуть в Ле-Туке, погибли при возвращении в авиационной катастрофе.

Лауре в ту пору было четырнадцать, Ширли – три годика. Близких родственников у них не было. Самой ближайшей была старенькая кузина Анжела. Лаура сама строила планы, тщательно их обдумывала, корректировала, добивалась одобрения и отстаивала с непреклонной решимостью. Душеприказчиком и опекуном были пожилой адвокат и мистер Болдок. Лаура решила оставить школу и жить дома. Нанять для Ширли хорошую няню. Предложить мисс Уикис оставить свой домик и переехать жить к Лауре, чтобы продолжить ее образование и официально управлять домом. План был великолепный, практичный и легковыполнимый. Со стороны мистера Болдока он встретил лишь слабое сопротивление, и то лишь из-за того, что он терпеть не мог женщин из Гертона и опасался, что мисс Уикис превратит Лауру в «синий чулок».

Но у Лауры сомнений насчет мисс Уикис не было. Она знала, что заниматься домом та не станет. Мисс Уикис, женщина интеллигентная, питала страсть к математике. Домашние дела ее бы не заинтересовали. План оказался очень эффективным. Лаура получила прекрасное образование, жизнь мисс Уикис стала намного легче. Лаура следила, чтобы между нею и мистером Болдоком не было столкновений. Подбор новых слуг, если того требовали обстоятельства, решение отдать Ширли сначала в детский сад, а потом в школу при женском монастыре в соседнем городке исходили как бы от мисс Уикис, но на самом деле это были решения Лауры. Дела в доме шли хорошо, Ширли была определена в известную школу-интернат. Лауре тогда исполнилось двадцать два года.

А год спустя началась война и внесла в их жизнь перемены. Школа Ширли переехала в Уэльс. Мисс Уикис уехала в Лондон и поступила на работу в министерство. Дом был реквизирован военно-воздушными силами под жилье офицерского состава. Лаура переселилась в домик садовника, работала на соседней ферме и одновременно выращивала овощи в своем большом саду.

Год назад война с Германией закончилась. Дом быстро освободили, и Лаура приводила его в порядок, пытаясь вернуть ему домашний уют. Ширли окончила школу и вернулась домой, наотрез отказавшись продолжить учебу в университете.

Свой отказ она объясняла тем, что у нее недостаточно для этого способностей.

Директор школы в письме к Лауре подтвердила то же самое в несколько иных выражениях.

«Не думаю, – писала она, – что Ширли пойдет на пользу университетское образование. Она очень милая, интеллигентная девушка, но явно не академического типа».

Так что Ширли осталась дома. Их верная Этель, работавшая на заводе, который теперь свернул военное производство, уволилась и вернулась к Лауре, но не горничной, как прежде, а помощницей в доме и другом. Лаура продолжала заниматься выращиванием овощей и цветов и постоянно совершенствовала свое хозяйство, поскольку доходы были невелики из-за высоких налогов. Она понимала, что, если они с Ширли хотят сохранить дом, надо вести дело так, чтобы сад не только себя окупал, но и приносил прибыль.

Все это вспомнилось Лауре, пока она снимала фартук и шла в дом мыться. Все эти годы центральное место в ее жизни занимала Ширли.

Сначала малютка Ширли, которая ковыляла вокруг на нетвердых ножках и пыталась рассказать на своем непонятном языке, что делают ее куклы. Ширли постарше, которая возвращалась из детского сада и сбивчиво рассказывала о мисс Дакворт, о Томе и Мэри, о шалостях Робина, о том, что нарисовал в своем букваре Питер и что сказала по этому поводу мисс Дак. Уже подросшая Ширли, которая приезжала из школы-интерната и взахлеб рассказывала о девочках, кто из них ей нравился и кого она ненавидела, об ангельском характере мисс Джеффри, учительницы английского языка, о презренной подлости мисс Эндрюс, учительницы математики, и о том, с каким пренебрежением все относятся к учительнице французского.