Бремя Милосердия (СИ)

– О! Если ты пережила это с ним, то я тебе уж точно не причиню вреда, поверь мне.

Он осторожно коснулся пальцами её руки – изумление, любопытство, лёгкий испуг… Ничего, что стало бы серьёзным препятствием. Тогда его пальцы уверенно оплели её птеру, и их запястья соприкоснулись. Она задохнулась от наслаждения. Ток энергии пульсировал под его пальцами, бился на его руках, смешивался с ней.

– Лукавая, я и не подозревал, что всё время дружбы со мной ты хотела меня попробовать.

Его голос щекотал внутри её сознания, вкрадываясь в голос её собственных мыслей.

– Мне было любопытно, как изнутри ощущается самый массовый убийца в истории…

– Ну и как?

– Потрясающе, Мёрэйн…

Вот их энергии слились, перемешались. Он окончательно вошёл в её сознание, и они стали одним целым.

Госпожа Имааро видела небывалый по яркости и красоте сон.

Это был мир, которого она, дитя Тени, никогда не знала – море, озарённое лучами солнца… Белоснежные паруса на горизонте… Ярко-голубое небо и морские волны – нежные, ласкающие, словно гладящие её изнутри. Вот огромная свежая волна поднялась, накрывая её, и очень хотелось броситься в неё с головой, утонуть в ней, раствориться и ни о чём не думать…

– Ты не помнишь об этой встрече.

Слово прозвучало в самой сердцевине души Имааро. Так глубоко в той сложной структуре индивидуальных информационных полей, которую человеческая наука называет словом «подсознание», что активное мышление женщины не зафиксировало эту мысль. А через несколько мгновений она попросту забыла о том, что подумала её.

Мёрэйн отпустил её руку.

– Спи, Ими, – тихо шепнул он.

Тело моронки, лежащее на ложе алькова, сладко улыбнулось во сне.

35 Йат, Анвер

Раэлин с Морисом встретились днём, в старом саду в одном из предместий Анвера. Это был едва ли третий-четвёртый раз, когда они видели друг друга: Морис никогда не поощрял, чтобы Тэйсе водил домой друзей.

– Какой приговор ему угрожает? – Тихо спросил Раэлин, стараясь не смотреть на Мориса.

– Ссылка на Монадер. Остальные получили назначение на экспертизу илипа, но ни у одного из них биокод не совпадал с биоэнергетическим следом на трупе. Этот след совпадал только с биокодом Тэйсе…

Слабый голос Мориса похож на шёпот ветра, который шевелит бурую листву, засыпавшую дорожки сада и пустые мраморные скамьи. В это время года сад выглядит уныло и совершенно безлюден.

Раэлин, засунув руки в рукава куртки, сидел и не знал, что ещё можно сказать. Голые ветви розовых кустов по обеим сторонам скамьи качались от ветра. Было очень холодно. Он замёрз, но не подавал виду. Морис поднялся и, заломив руки за спину, прошёлся туда-сюда по мощёной дорожке.

– Как он мог такое сделать?! – Внезапно заговорил Морис, обращаясь не к Раэлину, а куда-то в воздух. – Так поступить? Семья у нас всегда была приличная. Интеллигентная семья! Не пьяницы, не дебоширы… Все пеклись только о нём! И отец, когда был жив, и мать, и я! Я на себе крест поставил – чтобы его только вырастить, вытянуть… Воспитание дали ему прекрасное! Как же он мог это сделать? Как?!

Раэлин понуро ворошил ботинком палую листву. С тоской и неловкостью он смотрел на горе этого седеющего, сухонького человека, которого по рассказам Тэйсе привык считать равнодушным и недобрым типом, всячески мешающим жить своему брату.

Сегодня этот человек, никогда не интересовавшийся увлечениями Тэйсе, хотел знать всё… И Раэлин рассказал.

Они с Тэйсе сидели на узком пляже Заостровного, почти за городом. Спрессованный песок лизали серые волны Тайна.

– Ты хочешь сказать, что, если заставить человека переживать мемослайды в состоянии транса, то можно создать реальностную модель? – недоверчиво посмотрел на друга Раэлин. – Это фантастика какая-то.

– Когда-то и лампочка была фантастикой… – Воодушевлённое лицо Тэйсе, залитое румянцем… – У любого образа существует информационный код, который просто считывает твой мозг. Работает по тому же принципу, который действует, когда ты видишь сны: есть какой-то информационный слепок, к которому подключается твоё подсознание и воспроизводит его…