Бремя Могущества

Я не сразу смог разглядеть выражение лица незнакомца. Он оборвал смех, и теперь издевку в его глазах сменил ужас. До меня медленно начинало доходить, что случилось. Падая в грязь, я потерял шляпу, и теперь белоснежный зигзаг моей седой пряди, несмотря на темноту, был ему прекрасно виден…

— Бог ты мой! — ахнул незнакомец. — Вы… так это вы и есть тот тип, которого мы ищем. Вы…

Я среагировал на долю секунды позже Говарда. Краем глаза я все же успел заметить, как он, развернувшись, мощным ударом в челюсть опрокинул противника на землю. Тот тут же вскочил на ноги, и я бросился к нему, но удар мой прорезал пустоту — человек успел вовремя увернуться. В его руке блеснул топор, и я в отчаянии кинулся в сторону. Лезвие топора просвистело в каком–нибудь дюйме от моего левого уха, но рукоятка здорово задела плечо. Заорав от боли и ужаса, я потерял равновесие и упал. Позади меня раздался яростный вопль. Молниеносно перевернувшись на спину, я инстинктивно закрыл руками лицо и успел вскочить на ноги. Увидев перед собой своего противника, я, не раздумывая долго, заехал изо всех сил ногой ему в колено. Он уже заносил топор для удара, но заорал, не устоял на ногах и грянулся оземь почти рядом со мной. Топор его, пролетев несколько ярдов, со звоном ударился о камень и разлетелся на части. Кусок рукоятки угодил мне в висок, и от этого удара я потерял сознание.

Первое, что я почувствовал, придя в себя, — это неприятные, резкие рывки повозки и ледяной ветер в лицо. Правый висок гудел страшной болью. Прикоснувшись к нему, я почувствовал на пальцах теплую, клейкую кровь, застонал и лишь после этого открыл глаза.

Я уразумел, что сижу на козлах, словно сонное дитя, привалившись к плечу миссис Уинден. Повозка наша быстро неслась сквозь тьму, и, если судить по ухабам и ямам, на которых подпрыгивало это лишенное рессор сооружение, началось бездорожье. С трудом распрямившись, я ощупал раненый висок и сморщился. Боль почти мгновенно разлилась по всей голове.

Говард, поменявшийся местами с миссис Уинден, мельком взглянул на меня и снова сосредоточился на дороге.

— Отошел?

Я чуть было не кивнул ему в ответ, но стоило мне представить на миг этот жест, как пульсирующая боль в голове чуть было снова не ввергла меня в беспамятство, так что пришлось довольствоваться вымученной улыбкой. Повозка подскакивала и подлетала вверх, словно на волнах в штормовом море. По обе стороны ее периодически возникали и исчезали какие–то темные тени, и даже шум дождя изменился.

— Что… что случилось?

— У нас неприятности, — не глядя на меня, ответил Говард. — Тот парень, с которым вы сцепились, удрал. Боюсь, что нам скоро предстоит еще одна встреча.

Я перепугался.

— Удрал? — недоверчиво переспросил я. — Но ведь…

— Я попытался его задержать, но он оказался резвее. Думаю, сейчас он уже в городе.

— Но, черт возьми, — вскипел я, — как это могло произойти? У тебя же револьвер!

— Так что же, по–твоему, следовало изрешетить его пулями? — Говард даже засопел от негодования.

Поняв, что он прав, я виновато отвел взор.

— Ну, а… другой?

Вместо ответа Говард молча ткнул пальцем назад. Я осторожно повернул голову и посмотрел в глубь повозки. Одна скамья была занята неподвижно лежавшим Рольфом, а на другой валялся еще кто–то в черном непромокаемом плаще, связанный по рукам и ногам. Во рту его белел кляп.

— А куда мы едем? — спросил я.

— В Бэтхилл, — ответила за Говарда миссис Уинден. — У меня там друзья, которые приютят вас, так что можете не беспокоиться.

— Но нас нагонят прежде, чем мы доберемся туда! — возразил я.

— Я думаю, доберемся, — ответила она. — Мы ведь сейчас едем напрямую, через лес. И если повезет, и мы снова где–нибудь не увязнем, то успеем. Темнота нам помогает. А через этот лес в Бэтхилл ведет с десяток дорог. Не могут же они везде поспеть.

— А если увязнем?

— А если увязнем, то остаток пути придется идти пешком, — пробурчал Говард. Было видно, что он раздражен, нервничает и боится.

Я решил не докучать ему и, попытавшись усесться поудобнее на жестких досках, принялся глазеть по сторонам. Впрочем, глазеть особенно было не на что: дорога стала настолько узкой, что можно было дотянуться до веток деревьев, и мы то и дело пригибали головы, чтобы ненароком не поцарапать себе лица или, того хуже, не остаться без глаз. Несколько секунд я прислушивался к скрипу колес и стуку копыт, и мне стало от этого слегка не по себе. Слишком темно вокруг, чтобы разглядеть дорогу, но, судя по звуку, грязь на ней была по колено, и колеса с трудом проворачивались, а копыта лошадей с чавкающим звуком проваливались в невидимое месиво. «Да, — подумал я, — если так и дальше будет продолжаться, то нам даже и увязнуть не потребуется — от такой езды, с позволения сказать, лошади быстро выбьются из сил».