Бремя молчания

В семь лет я серьезно увлекся футболом. Мама решила, что мне полезно почаще выходить из дому, тренироваться и завести новых друзей. Я всегда был высокий и крепкий, но спортсменом меня назвать было сложно. Мои ноги казались мне огромными, я часто спотыкался и падал. После того как я сбил трех игроков команды-противника да одного парнишку из моей команды, тренер поставил меня на ворота. Нашел мне лучшее применение, вот уж точно! По габаритам я почти вдвое превосходил остальных, поэтому тренер решил, что я сумею поймать мяч и не дам ему залететь в сетку. Я ловко хватал мячи в прыжке или бросался на мяч всем телом. За четыре матча мне не забили ни одного гола. Вы с мамой стояли на краю поля и громко подбадривали меня. Да, кажется, вы приходили всегда вдвоем. Иногда ты даже выбегала на поле и норовила встать рядом со мной. Судье приходилось останавливать матч. Мама хватала тебя на руки и уносила, говоря всем: «Извините, извините».

Как-то раз отец оказался дома и пошел посмотреть, как я играю. Перед самым матчем прошел дождь, и трава была скользкая. Отец немного опоздал, он пришел, когда матч уже начался и я стоял на воротах в синей футболке с номером четыре и черных вратарских перчатках. Ух и крутые же были перчатки — с такими специальными вставками для лучшей хватки! В них я казался себе настоящим профи. Вы с мамой сидели на расстеленном одеяле, а отец расхаживал по кромке поля. Я все время косился на него, а он все ходил, ходил, ходил — прямо как лев в клетке. Время от времени он орал: «Вперед, ребята! Держите мяч!» Когда я увидел, что на меня бежит нападающий противника, пришлось заставить себя отвлечься от отца. Я пытался сосредоточиться. Выставил вперед руки, согнул ноги в коленях, расставил ноги, стараясь закрыть собой максимум пространства. Все как учил тренер.

— Давай, Бен! — завопил отец. — У тебя получится, возьми этот мяч! Хватай его, держи!

До сих пор вижу летящий в меня мяч — черные и белые пятна вращались так быстро, что мяч казался серым. Мяч полетел мимо меня в ворота; я не успел и пальцем к нему прикоснуться. Я ожидал, что отец начнет тут же орать на меня, а мама попробует его утихомирить. Но когда я покосился на то место, где он расхаживал раньше, то увидел, что его нет. Я оглядел толпу зрителей и, наконец, заметил отца. Он шагал назад, к своему грузовичку.

Тот матч мы выиграли со счетом четыре — один. Мама повела нас в кафе-мороженое, чтобы отпраздновать победу, но мне особенно не хотелось есть. Когда мы вернулись домой, отец ни словом не обмолвился о матче, и мне стало совсем плохо.

Антония

Я вышла на крыльцо навстречу Луису и другому полицейскому, потому что из окна гостиной увидела, что они идут к нашему дому. Спутник Луиса — низкорослый, одет прилично, но не парадно. Туфли на нем дорогие, сразу видно. В руках кожаная папка.

Я приглашаю их войти, и мы рассаживаемся за кухонным столом. У Луиса несчастный вид. Его спутник представляется: Кент Фитцджералд, агент федеральной службы. С трудом удерживаюсь, чтобы не хихикнуть. Он так торжественно представляется — ни дать ни взять супергерой.

— Отдел розыска пропавших и эксплуатируемых детей, — добавляет он, и я сразу серьезнею. Должно быть, лицо у меня озадаченное, потому что Фитцджералд разъясняет: — Мы очень, очень серьезно относимся к пропаже детей… к любому исчезновению детей.

— Никто ведь пока не знает, пропали девочки или нет, — жалобным тоном говорю я. — То есть они, конечно, пропали, но… что вы думаете? Вам что-нибудь известно? — Я смотрю на Луиса. Он отводит взгляд в сторону.

— Миссис Кларк, нам известно столько же, сколько и вам, — отвечает агент Фитцджералд. — Я приехал помочь помощнику шерифа Луису и его подчиненным вернуть девочек родителям. Когда вы в последний раз видели Калли?

— Вчера, около десяти вечера, — говорю я. — Мы вместе смотрели телевизор и ели попкорн. Потом я помогла ей приготовиться ко сну.

— Кто еще вчера вечером был дома? — допытывается Фитцджералд.

— Мой сын Бен. Ему двенадцать лет. Он не досмотрел фильм до конца, часов в девять, кажется, поднялся к себе в спальню. И еще дома был мой муж Гриф. Он пришел около полуночи.

Агент Фитцджералд кивает.

— По словам помощника шерифа Луиса, ваш муж Гриф… Кстати, Гриф — его настоящее имя?

— Нет-нет, прозвище. По документам его зовут Гриффит, но все называют его просто Гриф…

— Так вот, по словам помощника шерифа Луиса, Гриф рано утром собирался ехать на рыбалку.

Я киваю и жду следующий вопрос. Так как агент Фитцджералд молчит, я продолжаю:

— Точно не знаю, в какое время он уехал, но я звонила жене Роджера. Она говорит, что Роджер должен был заехать за Грифом в полчетвертого утра. Рано утром я слышала шум мотора на дорожке у дома, и решила, что это приехал Роджер.

— Будьте любезны, назовите фамилию Роджера, — просит агент Фитцджералд.

— Хоган. Роджер Хоган, — отвечаю я. Руки у меня делаются влажными, голова болит.

— Удалось ли вам связаться с мужем или с мистером Хоганом?