Бремя прожития, или Неисповедимы пути журналистские

– Выходит, что бартер благо, а не бич нашей экономики?

– Бартер – величайшее зло. Он удорожает строительство процентов на 20-30.

– Почему?

– Да потому что по существующим законам я не могу продать другому полученный товар, не наценив его. Так и разматывается цепочка. Во-вторых, бартерные взаимоотношения не позволяют вовремя рассчитываться с налогами. Долги перед городским и областным бюджетами в последнее время можно ликвидировать взаимозачетами, а что делать с федеральным? Мы благодаря бартеру сидим без наличных денег, а счетчик пени включен. В-третьих, на мой взгляд, бартер наносит удар не только по нам, но и по финансовым учреждениям, банкам.

– Как это?

– А вы думаете, что банки рушатся только потому, что им клиенты долги не возвращают? Есть и другая причина. Денежный оборот сменился на товарный, банки остались в стороне от торговых путей.

– Правда ли, что при бартерных взаимоотношениях выше риск оказаться обманутым?

– Мне не приходилось сталкиваться с фактами прямого и открытого обмана. Хотя, конечно, степень риска повышена. Ведь такие многоходовые партии выстраиваются, как в шахматах. Но в основном все руководители держат слово.

– Выходит, что навязываемый «сверху» тезис о том, что неплатежи возникли от необязательности руководителей – не верен?

– Да. Практика бартера свидетельствует об этом.

– Как становятся связистами?

– Думаю, что большинство по призванию, но ко мне это не относится. Хотя к технике с детства тянуло. Еще в школьные годы стал киномехаником, трактористом, водителем. Родом я из Забайкалья, там и закончил среднюю школу. Поступал в Новосибирский университет на факультет математики, но не прошел по конкурсу. Недолго думая подал документы в институт связи. Как оказалось – не зря.

– А каким образом вы оказались в Костроме?

– К середине восьмидесятых я работал в Барнауле главным инженером аналогичной ПМК-711 организации. Каким-то образом управляющий трестом (нынешний «Связьстрой-7») узнал обо мне и пригласил на работу в Кострому. С 86-го года я здесь работаю.

– Традиционным стал вопрос к руководителям о хобби.

– Вы знаете, ничего особо интересного я вам ответить не смогу. Летом, как и всем, приходится ковыряться на садово-огородном участке, домик у меня там щитовой, своими руками доделывал, сейчас баньку ставлю, но это не хобби. Хобби – работа. Когда находишься в командировке, а они занимают 50 процентов времени, рабочий день автоматически растягивается до 12 и более часов.

– Есть предприятия, где все держится на руководителе. Отлучись он на день-два, и все вопросы повиснут нерешенными. В другом варианте – наоборот: в своем кабинете руководитель, в Москве «на ковре» или в Сочи на отдыхе, а предприятие работает, как хорошо отлаженная машина.

– Понимаю вас. Я в работу отделов и бригад особо не вмешиваюсь. И даже без согласия, например, бригады никогда не возьму нового человека. Но месяца за 3-4 перед сдачей объектов я начинаю вникать во все мелочи: где проложен кабель, какой, как и так далее.

– Что изменилось на предприятии за прошедшие десять лет?

– Удалось добиться, чтобы эти изменения были минимальными. На прежнем уровне сохраняются объемы производства. Сокращения в коллективе коснулись только аппарата, а линейный персонал наоборот даже несколько увеличился.

– Как я понял, по налогам вы должны только в федеральный бюджет?

– Да. И мне бы очень хотелось, чтобы и здесь нашли возможность гасить долги взаимозачетами. Все равно Кострома и Москва друг другу должны. А налоги – это закон. Их надо платить, а не обсуждать.

– Каковы ваши взаимоотношения с властями?

– Практически никаких отношений нет. В городе мы не работаем. К сожалению, нас город в последний раз привлекал при строительстве путепровода в конце улицы Советской. Да печальный опыт остался от сотрудничества с прежними областными властями. В прошлом году ждали приезда Ельцина, и нас попросили заменить кабель до Козловых гор. Мы работы выполнили, а счет на 35 миллионов не оплачен до сих пор.

– Что можно сказать людям при задержке зарплаты с ноября?