Бремя славы

К а т я. Здравствуйте, товарищ полковник.

Рукопожатие.

М у ж ч и н а. Я и не узнал вас тогда, в кабине. Вы сидели закутавшись.

К а т я. А я вас сразу узнала. По голосу.

М у ж ч и н а. Правда?!

Смеются.

К а т я. Не хотела вам мешать.

М у ж ч и н а. Да, Екатерина Егоровна, где нам с вами только не приходится бывать, чтобы добрым людям жилось хорошо, чтобы подобные горе-колобки не катались по белу свету. Ловок, шельмец, оказался. Верткий, как налим. Никак его мои хлопцы взять не могли.

К о л о б к о в. Вот ты какой, папаша! Прикинулся…

М у ж ч и н а (снимая с головы шапку). «Ты сер, а я, приятель, сед, и волчью вашу я давно натуру знаю…».

К о л о б к о в (в отчаянии). Надо же так влипнуть! (Ударяет гитарой по столу.)

М у ж ч и н а. Ну вот, теперь гитара стала виновата. Впрочем, песенка ваша спета, Колобков. Идемте. (Гавриловне.) А где тот товарищ, что ночью здесь был? Если не ошибаюсь, зовут его Василий…

Г а в р и л о в н а. Ушел куда-то.

М у ж ч и н а. Прекрасный человек. Передайте ему от меня большой привет.

Г а в р и л о в н а. Передам.

М у ж ч и н а. До свидания, Екатерина Егоровна. Счастливо оставаться.

К а т я. До свидания, Яков Кузьмич. Всего доброго.

Пожимают друг другу руки.

М у ж ч и н а. До свидания, хозяйка. Спасибо за гостеприимство. (Подает руку Гавриловне.)

Г а в р и л о в н а. Не за что.

М у ж ч и н а  и  К о л о б к о в  уходят.

(Смотрит в окно.) Повели. Теперь не укатится.

Бьют часы.

Катерина Егоровна, ровно девять. Посетители ждут.

К а т я. Да-да. Просите.

Г а в р и л о в н а  уходит. За дверью возникает многоголосый гул.

Г о л о с  Г а в р и л о в н ы. Кто там первый по списку — заходи.

Врывается  Л и д а, за ней — Г а в р и л о в н а.

Г а в р и л о в н а. Лидка, тебе чего? (Схватила ее за рукав, тянет обратно за дверь.)

Л и д а (сопротивляется). Пусти. Я на минутку. (Подбегает к Кате.) Екатерина Егоровна! Екатерина Егоровна, дорогая, он уехал! Я своими глазами видела, как он направился к автобусной остановке!

К а т я. Садитесь, пожалуйста. И успокойтесь. Выпейте воды. (Наливает ей в стакан воды.)

Лида отпивает глоток.

А теперь говорите, кто уехал? Куда?

Л и д а. Василий Сидоров. Навсегда.

Пауза.

К а т я (задумчиво). Лихач… Васька Лихач…

Л и д а. Он искал вас повсюду. Хотел увидеть, сказать, что любит, но… Наверно, не хватило решимости. И потому я говорю за него: Екатерина Егоровна, есть человек, для которого вы дороже всего на свете! И вы нужны ему. Это сильный человек! Большой! И я верю в него. (Помолчав.) Вот я придумала солдата. Письма себе пишу. Как будто от него. Знаете зачем? Чтоб сезонники не приставали. А сама мечтаю о таком, настоящем!

Входит  м у ж ч и н а.

М у ж ч и н а. Прошу прощения. Саквояж свой забыл.

К а т я (бросается к мужчине). Товарищ полковник! Яков Кузьмич, нужно срочно найти одного человека!

М у ж ч и н а. Приметы?

К а т я. Вы его здесь видели. Это Василий Сидоров.

М у ж ч и н а (поразмыслив). Так… Он вам очень нужен?

К а т я. Да!

М у ж ч и н а. Где и когда его видели в последний раз?

К а т я. Несколько минут назад. На автобусной остановке.

М у ж ч и н а (убежденно). Возьмем. То есть найдем. Разыщем. И за семью метелями!

К а т я. Яков Кузьмич, неужели это возможно?!

М у ж ч и н а (улыбнувшись). «В любви ничего невозможного нет». Не ради похвальбы — ради вашего душевного спокойствия скажу, Екатерина Егоровна: за сорок лет службы от меня еще никто не уходил. Вот только надобно взглянуть, что там с дорогой. Может, автобус еще не проскочил… (Направляется к выходу.)

К а т я (опережая его). Я сбегаю!

Г а в р и л о в н а (встав у нее на пути). Раздетая?!

К а т я. Да тут недалеко! Я мигом!

Г а в р и л о в н а. Шубейку хоть набросьте!

К а т я. На улице теплынь! Всего минус шестнадцать! И солнышко играет. (Убегает.)

М у ж ч и н а уходит в комнату. Гавриловна и Лида прильнули к окну. Послышалась морзянка.

Л и д а. Азбука Морзе.

Г а в р и л о в н а. Застрочил… (Надевает новую шубу с чернобуркой, прихорашивается перед зеркалом.)

Л и д а (удивленно). Ты куда это наряжаешься?

Г а в р и л о в н а. Много будешь знать — скоро состаришься.

Л и д а (просияв). Неужто к Христофорову?

Г а в р и л о в н а. А хоть бы и к нему. Что он тебе, не человек, да?

Л и д а (обнимает Гавриловну). Только сейчас я поняла, что я ужасно завистлива!