Бремя стагнатора

– Ко мне в мастерскую поступил заказ якобы от торгового курьера в Чжандоу – срочно обшить кожей несколько свитков. Непромокаемой, так, чтобы выдержали дорогу морем. Сами документы мне не показывали – сказали: государственный секрет. Тогда я послал подмастерье обмерить свитки. Считается, что он неграмотен, – кожевенник усмехнулся. – Читать он действительно не умеет, зато обладает уникальной памятью: вернувшись в мастерскую, он не только доложил размеры, но и нарисовал точную копию свитков.

– Неплохо. Имя курьера ты не запомнил?

– Лиантар.

– Как он выглядел? Описать сможешь?

«Солмаон… Чжандоу… – Илама едва заметно поморщилась. – Ох, уж эти мужчины со своими хитроумными планами! Да любая задумка молодой разносчицы на торгу на животрепещущую тему: „как бы окрутить богатого купца“ куда как сложнее их заумных комбинаций!»

Она снова презрительно смерила Рибауна взглядом. Кожевенник дернулся, как от удара, покосился на нее уже с явным подозрением.

«Вот дубина! Неужели он никак не поймет, что видела я в погребальной яме всю их политику!»

На самом деле Иламе вдруг стало очень грустно оттого, что Рибаун отнимает у нее Саргамо. Конечно, скоро они закончат обсуждать свои дела, кислый кожевенник уйдет, но северянин уже не будет таким, как раньше. Он снова станет задумчивым, как будто он не здесь, не рядом с ней, а где-то далеко. Он будет все время думать о делах и больше не скажет ей: «Я тебя спасу!»

До следующего раза.

Фитили масляных светильников догорали, огоньки подрагивали, то опадая, то снова вздымаясь вверх – по комнате заплясали причудливые тени. Илама смотрела в потолок, разглядывая их бесконечную игру, и не замечала пристального взгляда Рибауна.

Саргамо передал кожевеннику кошель, тот принял его с поклоном.

– Неплохой улов. Но не более того. Надеюсь, в следующий раз ты порадуешь меня чем-нибудь повесомей.

– Непременно, благородный кин.

– Ладно, ступай. Если что, ты знаешь, как связаться.

Илама торжествующе посмотрела на Рибауна: получил, мол? Меня за три монеты купить хотел, а самого на моих глазах выпроваживают. С подачкой на бедность.

Кожевенник понял ее по-своему, насупился, поклонился Саргамо и вышел, преисполненный самых черных подозрений. Руки его привычно дрожали.

Расставание с Иламой черным пятном легло на сердце. Конечно, девушка с жаром отозвалась на поцелуй, кивнула в ответ на «обязательно вернусь» и даже пообещала ждать. Но все равно Свену казалось, что он незаслуженно оскорбил ее, походя, не заметив, да так и оставил в опустевшей комнате доходного дома толстой Бреды.

«Ладно, недолго тебе осталось, девочка. Скоро я тебя увезу. Чего бы мне это ни стоило!»

Хеглунд в несколько прыжков пересек Веселую улицу, привычно скрылся в тени глухой стены, проверился, нет ли слежки. Вывернул наизнанку плащ, снял и сунул за перевязь дорогие побрякушки.

Быстро пробежал полкилометра по дну старой сливной протоки, зажав нос, чтобы не оставить на камнях содержимое желудка. Остановился у чахлого кустика огневца, пошарил рукой в корнях. Нащупал неприметную нишу и достал из нее тугой сверток, внешне похожий на ком грязного тряпья: самый последний нищий – и тот не позарится.

Свен выудил из свертка трансивер, пощелкал клавишами. Следящая система сообщала – рядом никого, можно переодеваться спокойно.

Под тряпками прятался бронежилет, весьма искусно сработанный под нательную рубаху. Хеглунд приладил его под плащ, затянул липучки и подмышечные ремни. Постучал себя по груди. Моноткань отозвалась глухим «ду-ду-ду».

«Вот и хорошо. Из гауссовки в упор не сразу пробьешь, а уж из самострела – тем паче. Даже синяков не насажает».

Оставалось еще одно дельце. Кружным путем Хеглунд побежал обратно в Мусорный квартал.

«А вот, похоже, и то самое место…»

– Стойте! – Свен услышал отчетливый скрип взводимой тетивы и про себя поблагодарил командира за то, что заставил вскрыть схрон и надеть бронежилет. Солмаонский агент, мол, вряд ли лучится дружелюбием.

Если у невидимого собеседника дрогнет рука или не выдержат нервы…

Хеглунд замер, чуть расслабил руки, медленно повернул их ладонями вперед, показывая, что безоружен. И подумал, что Квашнин поручил эту миссию именно ему в том числе и в воспитательных целях. Командир долго не мог простить Свену тот самострельный болт, что едва не пробил бронежилет во время похищения Иррабана. Так и сказал: «Слишком лезешь на рожон». И теперь вот Хеглунду, потерявшему чувство реальности, невредно будет столкнуться с опасностью лицом к лицу. Главное, чтоб броню не забыл.

– Вы всегда так приветливы?

– Тихо! Вы один? – спросили из темноты.

– Как видите.

– Предупреждаю: как только увижу кого-нибудь еще, стреляем сразу. Мои люди держат под прицелом всю площадь.