Бремя страстей

Она вдруг почувствовала, что еще немно­го — и ее вывернет наизнанку. Резко затор­мозив у обочины и распахнув настежь дверь, Кэссиди выпрыгнула на землю и побежала к канаве, где ее вырвало.

— Господи, прошу тебя, не допусти, чтобы это оказалось правдой,— прошептала она и обтерла рот тыльной стороной ладони.

Упав на колени, она только сейчас осоз­нала, что полосы дождя стегают ее лицо, ба­рабанят по плечам и шее.

Может, это все-таки не Чейз? Если Рекс и стал отцом одного из сыновей Санни, то скорее всего — Брига. Ведь Фрэнк Маккензи покинул Санни вскоре после его рождения. Разве не ходили слухи, что этот ребенок рож­ден от ее любовника?.. И разве Рекс не покро­вительствовал Бригу, наняв его на работу даже после того, как того выгнали отовсюду?

Ее снова вырвало. Нет! Господи, пожалуй­ста, пусть это будет не Бриг! Ну а если это все-таки Бриг, разве не должен Рекс узнать, что это его сын умирает в палате реанимации? И разве Санни не имеет права повидать его хотя бы перед смертью?

Кэссиди насковозь промокла, ее трясло од­новременно и от холода и от нервного потрясе­ния. Даже если ни Чейз, ни Бриг не были сыновьями Рекса, она никогда уже не станет такой как прежде. Неожиданно все поплыло у нее перед глазами, и она упала лицом в мок­рую траву.

— Нет! Нет! Нет! — исступленно кричала она, содрогаясь от рыданий…

Слезы жгли ее глаза, но она попыталась взять себя в руки и медленно поднялась на ноги. Держись, внушала она себе. Это еще не конец света! Но в действительности она чувствовала что-то вроде этого.

Было холодно, очень холодно. Невозможно согреться. Санни дрожала. И все из-за сыно­вей. Ее сыновей. Их образы— мальчиков, юношей, взрослых мужчин— мелькали у нее перед глазами. Красивые. Мужественные. По­дающие столько надежд.

Много воды утекло с тех пор, как она виде­ла Брига в последний раз, Бадди — тот вообще ушел от нее совсем маленьким, а Чейз, когда же Чейз в последний раз заезжал к ней? Она всегда рассчитывала на Чейза больше других, в глубине души, однако, сознавая, что когда ­нибудь он повернется к ней спиной. Давным-давно она заглянула ему в душу… Что же делать? Сын вправе покинуть свою мать и взять себе жену.

Она потерла ладонями плечи, надеясь хоть немного согреться. Она знала, что была глупой женщиной, доверялась не тем людям. Даже тогда, когда заглядывала им в глаза и видела их истинную сущность.

Рекс Бьюкенен — ее ошибка. Она была мо­лодой и горячей. Фрэнк Маккензи, ее муж, добрый порядочный человек, ничего не хотел, кроме обеда на столе, когда возвращался с ра­боты, мира в семье и возможности спокойно смотреть телевизор. Он взирал на мир ясными голубыми глазами. Истинное зеркало души. Фрэнк не предъявлял к ней завышенных требо­ваний, никогда не подымал на нее руку, никог­да не повышал голос, но у него была одна слабость, которую он месяцами сдерживал в себе. Когда он запивал, то превращался из легкого в общении человека в агрессивное че­ловекообразное существо с дубиной в кулаке.

Тогда его тянуло на азартные игры. Он шел на петушиные или собачьи бои и тратил чуть ли не весь заработок на это кровавое зрелище. Только в такие дни они и ссорились. Фрэнк приходил домой после своих забав, попахивая табачным дымом, соломой и кровью, с блес­ком глаз, когда выигрывал, и с опущенными от разочарования уголками губ, когда проигры­вал. В такие довольно, впрочем, редкие дни Фрэнк становился как бы воплощением дьяво­ла, неистовым и злобным человеком, каким был и его отец.

Санни презирала слабость Фрэнка. Она верила в священность жизни всех существ, и бизнес, основанный на созерцании животных, обученных терзать и убивать друг друга, казался ей омерзи­тельным. И единственный случай, когда она повысила голос на своего мужа, произошел после того, как он побывал на такого рода арене. Бои животных были не только бесчеловечными, но и противозаконными, и Санни не раз жаловалась в полицию. Каждый раз арены закрывали, но через несколько недель они возникали в новых местах, в лесных оврагах или старых коровниках.

Санни всегда верила в добро и справед­ливость. Хотя она и не была религиозной жен­щиной, таинство брака и свадебные клятвы были для нее священны и должны были строго соблюдаться. Она и не собиралась влюбляться в Рекса Бьюкенена, так же как и он в нее. Но это случилось. Неожиданно. Страстно. Греш­но. Она родила ему сына. И эта страсть погу­била ее брак.

Она всегда видела перст судьбы в том, что они встретили друг друга. Он никогда бы не узнал ее, если бы не случайность. Неизбежная случайность.