Бремя учеников

     Тот день прошел  для  агронома  Алиенко  весьма  плодотворно.  Он  побеседовал "за жизнь" с председателем, взял пробы семенного  фонда  в колхозных  амбарах,  строго  отчитал  кладовщицу  Дуську  Гапченко  за  повышенную  влажность в зернохранилище.  И  часам  к  пяти  -  видимо,  от  трудов  праведных, - почувствовал страшный, прямо таки  зверский  голод.  Есть  ему захотелось так, что окажись он вдруг снова за  вчерашним  обильным  столом у косоглазой  Отморозихи,  все  закуски  без  разбору  были  бы  употреблены Федором Григорьевичем в один присест и в рекордно короткие  сроки.

     Он с  тоской  скользнул  глазами  по  центральной  улице  деревни  Бутылкино, на секунду остановил взгляд на заколоченных  досками  окнах  колхозной столовой, закрытой еще в прошлом году  из-за  своей  ставшей  вдруг очевидной нерентабельности, и тяжело вздохнул.  Ужин  мог  ждать  его только дома, в Чертово-Куличкино, до которого  нужно  было  пешком  протопать в сумерках еще добрый десяток километров.

     Живот несчастного агронома совсем свело и  внутри  желудка  даже,  кажется, что-то  с  явным  неудовольствием  завозилось.  И  тут  Федор  Григорьевич  к  своей  радости  вспомнил  о   небольшом   сверточке  с  провизией, который дала  ему  сегодня  утром  в  дорогу  заботливая  и  любящая Дашутка Отморозова.

     Алиенко дошел до окраины деревни, свернул к реке, где как  нельзя  кстати обнаружил  огромных  размеров  деревянную  колоду.  Эта  колода  валялась на песчаной отмели возле самой воды еще с лета прошлого года,  когда  председателю  Навознюку  неожиданно  приспичило  спилить  самые  старые деревья около реки, чтобы, - как он на одном дыхании  выразился  на общем собрании колхозного актива,  -  "улучшить  у  приезжающих  из  района руководителей  общее  благоприятное  впечатление  от  посещения  деревни Бутылкино". Мысленно поблагодарив председателя за своевременно  проявленную заботу о привлекательном имидже  районного  центра,  Федор  Григорьевич присел на колоду и  достал  из  глубокого  кармана  своего  плаща  завернутый  в  полиэтилен  сверток.  Руки  его  даже  несколько  подрагивали  от  нетерпения,  когда  он  развязывал   узелки   розовой  ленточки, которой Дашутка Отморозова любовно  перевязала  сверточек  с  провизией.