Бремя учеников

     Ни тварь, ни ее многочисленные родственники по материнской  линии  никогда и нигде за время своих миллионолетних странствий не потребляли  спиртных напитков. Тем  более,  разумеется,  не  пивали  они  огненной  перцовки,   созданной   народным   гением   Дашуткой   Отморозовой  по  собственным секретным рецептам. Стоит ли после этого  удивляться,  что  совершенно наперсточная для любого опытного землянина  доза  в  двести  миллилитров, произвела  в  голове  твари  настоящую  революцию?  Проще  говоря, возросший  внутри  Федора  Григорьевича  эмбрион  космического  монстра уже через пару минут после принятия  сельским  агрономом  даже  столь незначительного объема перцовки был абсолютно и очевидно пьян.

     А тут еще в пищевод Федора Григорьевича  подоспела  и  закуска  в  виде  просоленного   ароматного   сала.   Тварь,   чьи   родственники,  конечно  же,  никогда  не  едали  ничего  подобного  ни  в  Туманности  Андромеды, ни на широких просторах Млечного Пути,  проглатывала  кусок  за куском и получала абсолютно ни с  чем  не  сравнимое  удовольствие.  Когда последний кусочек жирного, белого, в меру просоленного  вещества  был уже съеден, тварь в полном блаженстве и удовлетворении  устроилась  в желудке  Федора  Григорьевича  и  предалась  размышлениям   о  своей  нелегкой доле.

     "Ну и что  дальше?  -  думала  она,  сидя  в  пищеводе  сельского  агронома.  -  Вот  сейчас  отлежусь,  посплю  -  и  все,  конец  моему  санаторию: придется выходить наружу".

     Она  представила,  как  снаружи  холодно  и  слякотно,   с  какой  жестокостью и охотничьим азартом аборигены начнут за ней охотиться,  и  содрогнулась. Теплый, уютный и сытый  мир  внутри  пищевода  агронома  Алиенко нравился  ей  много  больше,  чем  таящие  опасности  просторы  этой планеты.

     "А какого черта, собственно, я должна выходить наружу? -  забрела  вдруг в голову твари случайная шальная мысль.  -  Это  какой  еще  там  авторитет мне такое приказывает?"

     Не откладывая дела в долгий ящик, она тут же покопалась в залежах  своей генетической памяти и не обнаружила искомого  авторитета.  Более  того на самом  дне  фамильных  родовых  мозгов  отыскалось  требование  максимальной адаптации к окружающей среде.

     "Баста!  Хватит!  -  поразмыслив,  тварь  приняла   революционное  решение. - Никуда я не выхожу! Мне и здесь хорошо!"

     Придя к этому выводу, тварь тут же  намертво  вросла  в  организм  агронома Алиенко. Мозг ее соединился с мозгом Федора  Григорьевича,  а  яйцеклад вытянулся вдоль его прямой кишки.