Бремя власти: Перекрестки истории

Ребенком он был очень привлекателен внешне, с годами стал безобразен до карикатурности. Художница Елизабет Виже-Лебрен так описывает его внешность: «Павел был чрезвычайно некрасив. Курносое лицо его с большим ртом и длинными зубами походило скорее на череп мертвеца. Глаза имели чрезвычайную подвижность, но взгляд нередко светился непритворной добротой. Он был ни толст, ни худощав, роста ни высокого, ни низкого; фигура его была не лишена элегантности, но лицо сильно походило на карикатуру» [9;81].

Во всей особе Павла, в его походке, манере одеваться и держать себя было что-то претенциозное и театральное, что-то эксцентричное. Но подобными чертами характера отличался не один только Павел: вспомним хотя бы гениального чудака Суворова, обладавшего «манерами полишинеля, дающими ему вид старого шута» [7;178]. А как выглядит, например, такая сцена с участием нескольких весьма высокопоставленных особ, сохранившаяся в памяти княгини Ливен: «Он [Павел] нередко наезжал в Смольный монастырь, где я воспитывалась; его забавляли игры маленьких девочек, и он охотно сам даже принимал в них участие. Я прекрасно помню, как однажды вечером в 1798 году я играла в жмурки с ним, последним королем польским, принцем Конде и фельдмаршалом Суворовым; император тут же проделал тысячу сумасбродств, но в припадках веселости он ничем не нарушал приличий» [54;178–179].

Особенности собственной внешности и характера не могли не волновать Павла. Во время путешествия по Европе граф Северный встретился в Цюрихе с великим физиогномистом Иоганном Каспаром Лафатером, [143]который оценил Павла как человека неуверенного в себе, смятенного духом, но стремящегося к самоусовершенствованию.

Лафатер смог увидеть двойственность натуры Павла, заметив: «Природа сделала вас веселым, ибо вы добродушны. Но вы, должно быть, часто подвергаетесь плохому расположению духа: должны были легко и часто погружаться в ужасную пропасть замешательства – смущения, которое иногда граничит с отчаянием. Ради Бога. не падайте духом в такие мгновения!.Темная грозовая туча вскоре пройдет мимо. скоро, скоро сможете вы снова воспрянуть, если только ненадолго представитесь самому себе» [32;91].

Лафатер советовал великому князю доверять себе, опираться на присущие ему доброту, честь, справедливость и простосердечие, и тогда «вы никогда не сделаете зла, никогда не станете злым человеком! Вы сотворите много добра, и тысячи возрадуются, если только вы не станете действовать хуже, чем честность и доброта вашего лица позволяют мне надеяться, с уверенностью ожидать того. У вас черты лица, в которых, я хотел бы сказать, покоится счастье миллионов!» [32;92]. Энтузиазм Лафатера, как мы знаем, не оправдался, и правление Павла не принесло счастья ни миллионам подданных, ни ему самому.

Ближе к истине оказался кумир Павла Фридрих II, пророчески высказавшись о личности великого князя: «Он показался гордым, высокомерным и резким, что заставило тех, которые знают Россию, опасаться, чтобы ему не было трудно удержаться на престоле, где, призванный управлять народом грубым и диким, избалованным к тому же мягким управлением нескольких императриц, он может подвергнуться той же участи, что и его несчастный отец» [55;119–120].

Несомненно, что речи Лафатера воодушевили Павла, но хватило этого воодушевления ненадолго. Присущие ему с юности свойства личности, развиваясь соответственно обстоятельствам, образовали постепенно характер весьма сложный и противоречивый, соединяющий впечатлительность, живое воображение, мечтательность и чувствительность со вспыльчивостью, обостренным самолюбием и подозрительностью. Благосклонная к Павлу княгиня Ливен замечает, что «в основе его характера лежало величие и благородство – великодушный враг, чудный друг, он умел прощать с величием, а свою вину или несправедливость исправлял с большой искренностью. Наряду с редкими качествами, однако же, у Павла сказывались ужасные склонности. С внезапностью принимая самые крайние решения, он был подозрителен, резок и страшен до чудачества» [54;179].

Настроения великого князя, его образ жизни вызывали опасения Екатерины. К концу жизни она укрепилась в убеждении, что Павлу нельзя доверить трон, и решила передать власть внуку Александру, минуя его отца. В 1794 году она попыталась обсудить этот проект в Совете, понимания не нашла, но планов своих не оставила.

Великая Екатерина скоропостижно скончалась 5 (16) ноября 1796 года. Ее внезапная смерть открыла Павлу дорогу к трону.

Власть

Долгие десятилетия томился Павел в ожидании престола. Ему казалось, получив вожделенную власть, он обретет полное могущество и, взмахнув скипетром, словно волшебной палочкой, переделает всю Россию – да и, пожалуй, весь мир! – по своему усмотрению. Он нисколько не сомневался, есть ли у него данные для этой важной роли: «Возводя на престол монархов, Бог заботится о том, чтобы их вдохновить».

Наконец он дождался своего часа!