Бремя воина

Вот то слово, которое логически завершало фразу, оно пришло в сознание молодого Джорга, словно ветвистый удар молнии в полуночную грозу, высветив своей неистовой, мгновенной вспышкой бескрайний, непознанный, сумеречный простор непрожитого.

Несколько секунд он простоял как вкопанный, потом уголки его рта скорбно опустились, будто с этого момента он утратил в своей жизни нечто чрезвычайно важное.

Твердая почва под ногами на самом деле обернулась всего лишь зыбким болотом.

Нужно было найти мужество не пробежать по мшистой, упругой поверхности, избегая мараться о выступающую грязь, а однажды пойти ко дну, как случилось с ним и его истребителем, чтобы, пробив муть, увидеть кристально чистую воду и снующую в ней непонятную, непривычную взору, но по-своему красивую жизнь...

Убивать Ашанга действительно не имело смысла, ни из жажды крови, и даже не из мести, - что толку от порванного в клочья чужеродного тела, когда определенный факт истории уже свершился, и кровь Ашанга, пролитая сегодня, уже не смоет ни единой радиоактивной пылинки с изуродованного лика неведомой Герману планеты?

Но если не убить, то как в таком случае жить дальше, где найти новую точку опоры для пошатнувшегося разума? Ведь бремя воина как раз и состоит в том, чтобы убивать и быть убитым, ради нового привезенного на Джорг младенца!

Бег по кругу.

А может быть, он неверно истолковал свое бремя?..

Мысли пробивали душу болезненнее, чем пули.

Он присел на мшистую кочку рядом с телом Ашанга, который, нацарапав это проклятое слово, опять впал в забытье.

А что, если страшный смысл его ноши заключается не в том, чтобы убивать снова и снова, одурев от чужой крови, презирая всех и вся, а в том, чтобы однажды остановить свою Руку на половине взмаха и ответить на этот вопрос:

"Зачем?"

Милосердие. Вот настоящее бремя воина, которое оказывается по плечу не то что немногим - единицам.

Герман не понимал, что с ним творится. Казалось - душа вывернулась наизнанку. Так будет, если поменять местами Небо и землю, заставив всех ходить вниз головой.

Под его ногами больше не было почвы. Герман тонул, проваливаясь сквозь муть, но, видит бог, его душа абсолютно не была уверена в том, что мутный слой когда-либо кончится, а он сам сможет увидеть хоть краешек чистой воды...

Вместо того чтобы полоснуть ножом по горлу Ашанга, он спрятал оружие и полез назад, в кабину истребителя, за автоматической аптечкой.

***

Утро пришло с тихим плачем древесных червей.

Маленький костер, который Герман поддерживал всю ночь, рдел углями в рассветной мгле; от окон черной, как смоль, воды истекало зловоние и поднимался зыбкий, перистый туман.

Герман сидел у костра, положив на колени открытый кейс ноутбука. Компьютерные системы Омни резко отличались от человеческих, и ему стоило невероятного труда понять, как действует попавшая в его руки электронная машина.

Поглощенный своими мыслями и занятием, Герман не уловил того момента, когда Ашанг очнулся от забытья.

Быть может, он уже давно лежал, наблюдая за ним, выжидая лишь подходящий момент... а может, только пришел в сознание, и тогда его движение было не более чем спонтанным порывом, - кто знает, но трехпалая рука внезапно метнулась поверх плеча Германа, за его спиной вырос страшный сумеречный контур насекомого и...

Корявый, покрытый ороговевшими чешуйками палец с острым хитиновым когтем на конце, скользнув мимо горла человека, коснулся клавиатуры и начал осмысленно стучать по ней.

Герман не успел вскочить - лишь ошарашено смотрел, как на откидном дисплее одна за другой появляются буквы человеческого языка, складываясь в смешные, кособокие в подобной транскрипции термины универсального словаря Омни.

Как это безумно трудно - понять фразу врага, написанную буквами давно забытого языка, отражающими символы тех, кто был твоим извечным благодетелем...

Тяжкий груз для нервов воина.

Хитрый... - прочел он первое понятие, за которым следовал обобщающий символ - Омни... перехитрил... сам... себя. Он... желая... убить... воина, родил... его...

Хитрый Омни перехитрил сам себя. Он желал убить воина, но тем самым возродил его, - вот что хотел сказать ему Ашанг.

Он ощущал, как на его плече лежит рука врага.

"Философ... - с внезапно пробудившейся яростью подумал он. - Насекомое недобитое..."

Герман медленно повернул голову.

Выпуклые фасетчатые глаза смотрели в неизвестном направлении. Хитиновые жвала медленно шевелились, издавая тихий шипяще-скрежещущий звук.

Я сошел с ума. Мне следует убить его, а потом покончить с собой, как велит Долг Чести, который уже заплачен.

Глаза Германа вновь вернулись к дисплею, на котором продолжали медленно, с большими интервалами возникать символы.

Это действительно походило на сумасшествие, по крайней мере первое ощущение оказалось именно таким, и лишь спустя некоторое время, прочитав еще несколько гибридных слов и уловив их смысл, молодой воин понял, что процесс общения с Ашангом возможен, хотя и невероятно труден.