Бремя

Мысле-осы

О чем он и сказал Атласу, когда они ужинали вместе под сводом небес.

– Почему мы все это делаем, старик?

– Делаем что?

– Ты держишь мир, а я уже двенадцать лет избиваю змей и ворую фрукты. Единственное, что во всем этом было хорошего, так это похищение Ипполиты, царицы амазонок; когда я ее поймал, она не хотела со мной даже разговаривать. Независимые женщины, так их. Я прямо не знаю, что на самом деле хуже – зависимые бабы, которые мычат и молятся на тебя круглые сутки, или эти равнодушные суки.

– И что же случилось с Ипполитой?

– Естественно, я ее убил.

– Я знал ее когда-то.

– Прости, дружище.

Пауза. Атлас молчит.

Геракл выдул еще один мех вина. Ему не хотелось думать. Мысли роились вокруг его головы, словно шершни, и злобно жужжали.

– Так вот я, Атлас, и говорю: почему?

– Нет никаких почему, – ответствовал Атлас из темноты.

– В этом-то и весь ужас, – говорил Геракл. – Всегда есть какое-то «почему» вот здесь, или здесь, или здесь… – и принялся колотить себя по голове, словно пытаясь прибить назойливо гудящие мысли.

Атлас сказал:

– Когда склоняешься под бременем мира, вот как я сейчас, слышишь все, чем занимаются люди, и чем больше они пытаются вопрошать судьбу, тем больше понимаешь, сколь это тщетно. Я слышу, как они строят планы на завтра, и той же ночью умирают. Я слышу, как женщины кричат в муках, а их дети рождаются мертвыми. Я слышу, как дышит загнанный человек, и вдруг его отпускают на свободу. Я слышу, как купец едет домой из порта с полными сундуками товаров, и грабителей, которые поджидают его на большой дороге, чтобы забрать все, что у него есть. Нет никаких «почему». Есть только воля богов и человеческая судьба.

– Я самый сильный человек в мире, – говорит Геракл.

– За исключением меня, – ответствует Атлас.

– И я не свободен…

– Нет такой вещи, как свобода, – говорит Атлас. – Свобода – это страна, которой нет на карте.

– Это дом, – отвечает ему Геракл. – Если, конечно, дом – это то место, где ты действительно хочешь находиться.