Бремя

Атлас не знал, сколько времени он уже здесь.

А потом появилась собака.

Это была хорошая, верная и преданная собака, которая любила своего хозяина и совершенно не сопротивлялась, когда он посадил ее в маленькую капсулу и так стреножил, что она не могла двигаться. Она очень боялась, но свято верила в него. Это была его собака.

Когда русские запускали Лайку в космос в 1957 году, они знали, что ей не суждено вернуться. Автоматическая подкожная инъекция должна была усыпить ее через семь дней. Ее хладные останки должны были до конца света летать по земной орбите.

Когда они задраили люк, Лайка задрожала и во рту у нее пересохло. В тюбике была вода, и ее научили пить из него. Еда у нее тоже была, но она не хотела ни пить, ни есть, она хотела к хозяину, и чтобы ночь и тихо, и чтобы всего этого не было.

Она была очень терпеливой. Ради своего хозяина она дошла бы до конца света. Вместо этого она оказалась в космосе.

Атлас так глубоко погрузился в свои мысли, что не сразу заметил странную штуку, жужжащую вокруг его головы. Потом за толстым стеклом люка он увидел маленькое лицо. На мгновение его сердце куда-то ухнуло. Геракл? Геракл давно уже превратился в свою собственную мысль, единственную мысль, которая его когда-либо посещала, в вечный вопрос почему , который он пытался заглушить, колотясь головой обо все кирпичные стены, которые только мог найти.

Когда штука пролетала мимо в следующий раз, Атлас освободил одну руку от своей чудовищной ноши и поймал ее. Она лежала у него в ладони, словно покалеченное насекомое, и внутри у нее что-то было.

Атлас осторожно раздавил спутник и обнаружил Лайку, стянутую ремнями, неспособную двигаться, полумертвую от страха, утопавшую в поту и собственных экскрементах. С бесконечной осторожностью Атлас освободил собаку, усадил ее на пустоту и дал ей воды.

Крохотная собачка, затерянная в звездной беспредельности, благодарно лизнула ему руку. В этот миг смертоносная игла в капсуле выскочила из гнезда, чтобы умертвить свою жертву, но было уже поздно. Лайку освободили.

Атлас щелчком отправил в полет остатки капсулы – глупую мешанину проволочек и оловянных деталек. Лайка беспокойно ползала по его громадной руке, пока не нашла себе место для сна – в надключичной ямке, надежно укрытой под тяжелыми волнами волос.

Атлас давно уже перестал ощущать вес мира, но сейчас он хорошо чувствовал кожу и кости этой маленькой собаки. Сейчас ноша не была ему безразлична, и это изменило все.

Границы

Пятница, 23 марта 2001 года, 5.49 утра, где-то в Тихом океане.

Космическая станция «Мир» вернулась домой.

Русские вообще любили «Мир». Они держали его там, наверху, невзирая на трудности и нищету, оплачивая счета «черными» долларами и при помощи новых займов. Со времен первого спутника русские любили космос. Он еще не принадлежал Америке, и в один прекрасный день мог стать русским.

Это была все та же старая история – границы, желание .

Когда «Мир» обрушился в Тихий океан, история погибла, но мечта умудрилась спастись. Она до сих пор там, на орбите, носится вокруг Земли, свободная от гравитации. Свободная, как и полагается быть мечте.

Что за мечта, спросите вы меня?

Мечта о свободе, разумеется.