Бремя

Она была единственной.

Через некоторое время Геракл отправился взять то, что принадлежало ему по праву.

Он никогда ничего не забывал и не прощал поражений. Еще до свадьбы с Деянирой он собирался жениться на Иоле, дочери царя Эврита. Он выиграл ее в открытом и честном состязании по стрельбе из лука, но отец почему-то отказался отдавать ее. Женатый или нет, но Геракл рассматривал ее как свою собственность.

Это был обычный день – один из многих в жизни героя. Он принес Деянире чай в постель, собрал армию и отправился разбираться с Эвритом. Вскоре город уже пылал, жителей поднимали на мечи, а Геракл ворвался в царский дворец, где принялся методично вырезать всех Иолиных домочадцев. Ловя очередную жертву, независимо от пола и возраста, он приставлял к ее горлу кинжал и орал: «Иола! Скажи, что будешь моей, и этот будет жить!»

Вместо того, чтобы уступить Гераклу, Иола молча смотрела, как ее семью резали у нее на глазах. А потом, пока Геракл вспарывал живот последнему из ее братьев, она взбежала на городскую стену, на самую верхотуру, и прыгнула вниз.

Геракл уронил полумертвое тело и выбежал посмотреть, что случилось. Вместо того чтобы разбиться насмерть, Иола мягко спланировала с оборонительного вала. Страх и юбки удержали ее в воздухе. Когда она достигла земли, Геракл поймал ее в объятия, так что одна рука у него пришлась как раз промеж ее ног. Пока он нес ее обратно, взвалив на плечо, его член стоял колом, а чертовы грязные пальцы прогуливались внутри и вокруг ее девичьей светелки, так что она даже потекла. Девочке еще не доводилось чувствовать ничего подобного, и к тому времени, когда он швырнул ее на скамью в каюте, она уже целовала его с той же страстью, с какой он целовал ее. Она была упругой и уже готовой, и ему это нравилось. Эту он, пожалуй, оставит себе.

Когда Деянира прослышала об этих событиях, она почувствовала к Иоле только жалость и никакого раздражения, но когда Геракл сообщил, что собирается привести Иолу в их дом, чтобы она жила вместе с ними, гордость Дионисовой дщери запылала. Иола была гораздо моложе нее. Иола была влюблена в Геракла или искренне думала, что влюблена. Тот в свою очередь был без ума от своей новой игрушки. Такая жизнь была бы для Деяниры невыносимой, а если бы она пожаловалась… Что ж, тогда Геракл не обратил бы на нее внимания, а быть может, просто бросил бы ее.

Вскоре пришло послание, сообщавшее, что перед возвращением домой Геракл хотел принести жертвы Зевсу. Для этого он просил Деяниру прислать ему новый хитон.

Это явно был ее звездный час. Она помнила предсмертные слова Несса и потому, запершись у себя в комнате, достала снадобье из тайника в стене.

Клочок шерсти был все таким же мокрым, как в тот день, когда при его помощи она собрала кровь и сперму кентавра. Не было ни теплоты, ни запаха. В общем-то у нее были все причины не верить ему, но, похоже, это был ее единственный шанс. Она тщательно обтерла новый хитон Геракла мокрой шерстью и оставила его сушиться.

Когда привезли хитон, Геракл был в постели с Иолой. Он оставил спящую девушку и вышел в чистую прохладу утра, которая вдруг показалась ему какой-то особенной и неповторимой.

Он воздвиг Зевсу роскошный алтарь, голыми руками убил двенадцать быков и приготовился к жертвоприношению.

После этого он поедет домой. Он заставит Деяниру примириться с Иолой. Он будет счастлив. Жена, любовница, куча детей, разливанное море вина, слава и наконец-то немного покоя. Можно будет даже разбить сад.

Внезапно он подумал об Атласе, молчаливом, как звездный свод. На какое-то мгновение под куполом черепа опять раздалось привычное жужжание. Он стукнул себя по лбу. Жужжание прекратилось.