Брешь во времени (СИ)

Миллс позволила истинности слов Эммы, той реальности, что наполняла смыслом эти слова, проникнуть в неё, и от осознания этой правды сердце Реджины защемило в груди.

– Нет, – наконец честно призналась она.

– А что ты чувствовала? – спросила Эмма, и ощущая дрожь Реджины под кончиками пальцев, её сердце забилось быстрее. Они сейчас балансировали на краю чего-то такого, что ни одна не была в состоянии толком описать, и впервые в жизни Эмма этого не боялась. Она не чувствовала, что приближается к краю неведомой пропасти. Напротив, она ощущала, что находится на грани открытия чего-то, что так долго искала, возможно, сама того не осознавая.

Реджина сама не знала, почему она позволила себе быть такой уязвимой, такой открытой и беззащитной, да ещё и с женщиной, с которой она так долго боролась. Может, причиной тому была тишина её комнаты в ночи. Может, рука Эммы, которая покоилась так близко к её неспокойному сердцу. Может, темнота, в которой, кажется, проще открываться кому-то.

А может, причиной этому был тот факт, что из всего, чем они были друг для друга, самым явным и самым честным описанием было единственное слово, простое в своей сложности – судьба.

Реджина провела языком по сухим губам, не отрывая взгляда от Эммы.

– Страх, – призналась она. – Всегда был только страх, даже когда собиралась наложить на тебя проклятие.

Эмма кивнула, и её взгляд был мягким и тёплым.

– Может, иногда мы боимся именно тех вещей, в которых больше всего нуждаемся.

– Думаешь, я в тебе нуждаюсь? – спросила Реджина, и это не было сказано грубо. Не было жёстко. Это не было гневно, или обвиняюще, или насмешливо. Это прозвучало просто и тихо, честный вопрос, который повис между ними в воздухе.

Эмма на секунду закрыла глаза, слегка втягивая воздух. Тяжело раскрывать свои эмоции. Это никогда не доставляло ей особого удовольствия, да это и не было её сильной стороной. Но сейчас это казалось важным. Это казалось чем-то правильным.

– Может быть, – снова начала она, открывая глаза, чтобы снова встретить взгляд Реджины в темноте. – Может, мы нуждаемся друг в друге.

У Реджины сдавило горло и грудь, когда она осознала сказанное.

– Почему именно сейчас? – спросила она.

Эмма пожала плечами, нежно скользнув рукой к изгибу тонкой шеи Реджины.

– А почему нет? – возразила она, едва дыша.

– Мне нужно знать, – ответила Реджина, и это было правдой. Возможно, они находятся под воздействием момента; момента, который создан для романтики, но не для них, каким бы истинным ни казался. – Это из-за Эр?

Эмма надолго замолчала, осмысливая вопрос.

– Я не знаю, – наконец проговорила она. – Правда не знаю. Я думаю, что она точно раскрыла мне глаза на некоторые вещи. Но ещё я думаю, что то, что между нами, – чем бы это ни было,– нарастало уже давно. Может, мы слишком долго не могли переступить через себя, чтобы суметь разглядеть это.

– Эмма, – прошептала Реджина, – Ты ведь знаешь, что я – не она. Я больше не та милая невинная девочка. Я… я ведь действительно была тем чудовищем, которым меня считали.

Эмма почувствовала невыносимое жжение в глазах от той муки, которая сквозила в голосе женщины, когда она произнесла те слова. Блондинка придвинулась ещё на дюйм, и смогла ощущать тепло тела брюнетки, которое теперь проникало в неё. Она позволила руке скользнуть чуть повыше, и ещё выше, пока та не оказалась на щеке Реджины. Она провела большим пальцем по её подбородку, потом взяла руку брюнетки и приложила к своей щеке.

Дыхание замерло в лёгких Реджины, когда она почти благоговейно коснулась лица Эммы, и почувствовала, как рука блондинки снова легла на её щёку. Они касались друг друга нерешительно, но всё же касались, обводя кончиками пальцев черты, а когда большой палец Реджины пробежал по нижней губе Эммы, она почувствовала, как слова блондинки всколыхнули тихий воздух.

– Иногда достаточно маленькой девочки, – прошептала Эмма под прикосновением Реджины, – чтобы чудовище исчезло.

________________________________________

Генри высунул голову из своей спальни и осторожно окинул взглядом коридор. Прислушался, и ничего не услышал, что означало, что он проснулся первый, как и было задумано; он не просто так встал до рассвета. Помедли он какое-то время, и его приёмная мать уже тоже была бы на ногах.

Как правило, Реджина позволяла ему поваляться в постели на выходных, что почти гарантировало, что в его комнату не заглянут до девяти, а значит, у него была уйма времени осуществить задуманное. Проблема была лишь в том, чтобы улизнуть и вернуться незамеченным. К счастью, первая часть обещала пройти как по маслу, потому что все остальные ещё спали.

Генри вышел из комнаты, полностью одетый, и понесся к лестнице максимально быстро и бесшумно. Когда ему удалось спуститься, не издав ни звука, он победоносно ухмыльнулся. Иногда что-то даётся слишком просто.

– О, доброе утро, Генри.

Или нет.