Брестский квартет

— У меня надежней будет, — пояснил он, пряча ее в карман шинели. — А то лимонка — вещь дурная, опыта требует. Глядишь, сам ненароком пострадаешь.

— В общем, план будет таков… — начал было он и задумался, так как плана-то никакого у поручика и не было. Но Крутицын специально заговорил нарочито бодрым голосом, чтобы не дать Диме совсем пасть духом. — Выдвигаемся как можно ближе к переднему краю и наблюдаем.

7

Хруст-хруст, — ходит взад-вперед по траншее часовой, — хруст-хруст. Поворот головы, долгий взгляд сощуренных глаз в сторону русских позиций — не ползет ли кто, под прикрытием темноты и метели, не проспали ли в боевом охранении, — и снова тридцать шагов вперед до окопного поворота, мимо стынущего без дела ручного машиненгевера и обратно к блиндажу, где в этот час тепло, сонно. Часовой знает, что минут через пять выйдет оттуда заспанный, кутающийся в шинель пулеметчик и торопливо прохрустит к своему пулемету. Так заведено, раз в полчаса — очередь. Чуть подпрыгнет и грозно прогрохочет пулемет, быстро пожирая желто-патронную ленту, и прошьют пространство над заснеженным полем невидимые в ночи пули. Метнется черным пятном во мраке испуганная птица, и разбуженная даль впереди отзовется долго затухающим эхом. Пулеметчик, удовлетворенно зевнув, пойдет спать дальше, а под кованным сапогом часового снова захрустит стоптанный грязный снег. Тридцать шагов вперед, тридцать шагов назад. От землянки и до окопного поворота, за которым тоже ходит такой же часовой: хруст-хруст-хруст… И это вселяет уверенность, что все в порядке, что все под контролем и ты не один среди этих немыслимых просторов варварской непонятной страны.

Внезапно за поворотом слышится какой-то неясный шум, возня. Встревоженный часовой тянет с плеча винтовку, в любой момент готовый прокричать слова тревоги, как вдруг из-за поворота выныривает солдат. В руке у него термос с едой. Лица в темноте не разобрать, но, судя по термосу, кто-то из своих, около часа назад посланных на кухню: Вилли или новобранец Зиг — невысокий плотный крепыш из Пруссии; его чаще других посылают за едой. Судя по комплекции, перед ним сейчас именно он.

— Что сегодня, Зиг? — не выдерживает, первым спрашивает часовой. — Чечевица или картофельный с мясом?

Но тот не отвечает, молча пыхтит, тащит тяжелый термос. Часовой забрасывает на плечо ружье, делает шаг навстречу и…

О, ужас! Это не Зиг, а совершенно незнакомый субъект. Глаза незнакомца в темноте кажутся бездонными, страшными, безжалостными. Свободная рука его стремительно выбрасывает нож и точно рассчитанный искусный удар, глушит крик часового…

8

«…Меть прямо на сломанную березу…» — вспомнились поручику слова Вальтера. Крутицын хорошо знал это место. Сломанная береза — одиночное дерево, наполовину срезанное осколком и расположенное аккурат между немецкими и нашими позициями, была хорошим ориентиром для наводчиков с обеих сторон. Но поскольку товарищи находились сейчас на правом фланге противника, а нужная им береза находилась на левом, то Крутицын принял решение обогнуть деревню лесом и под его прикрытием выйти к нужному участку фронта. Там же, решил он, надо высматривать и «языка».

Торопясь, то и дело проваливаясь по пояс в глубокий снег, взмыленные и злые оттого, что стремительно уходит время, они почти уже обошли деревню кругом, когда порыв ветра вдруг донес до них запах съестного.

— Э-х, аж желудок сводит… — сразу же затосковал Брестский. — Не поедим, Сергей Евграфович, так хоть понюхаем.

Но Крутицын, увы, не разделил Диминой печали. В желудке у него было сыто и тепло — спасибо вальтеровскому чаю и эрзац-паштету. Ему даже стало как-то совестно за эту свою сытость. Пошарив в карманах шинели, он нашел чудом сохранившийся кусок сухаря и протянул его Брестскому:

— На погрызи пока, а то «языка» брать будем, а у тебя и сил-то нет.

Когда подобрались поближе, увидели наконец источник запаха. У крайнего дома темнели несколько полевых кухонь. Около них толпилось с десяток солдат с саночками и термосами. Слышалось звяканье половников.

— Ага, за хавчиком пришли, гады! Своим на передовую… — с ненавистью прошептал Брестский и с мрачным видом захрустел остатками каменного сухаря.

Повара работали споро, и «саночники», как мысленно окрестил их Крутицын, по двое — один впрягался впереди, другой придерживал сзади термоса, — отчаливали от кухонь и скрывались в деревне.

«Ловить тут нечего, только зря время теряем», — сразу понял поручик и уже кивнул Брестскому, что пора, мол, следовать дальше, как вдруг двое последних солдат, решив, видимо, сократить путь, покатили свой груз не через деревню, а в обход, прямиком к левому флангу.

— А ну-ка, последуем-ка за ними, — шепнул Крутицын товарищу, предчувствуя удачу.