Брежнев

«Зимянин действительно оказался заядлым шахматистом, – писал Афанасьев, – он мог играть после рабочего дня хоть до самого утра. Играл слабовато, проигрыш переживал болезненно, быстро „заводился“ и сражался до тех пор, пока не выигрывал. И только после победы спокойно уезжал домой».

Один из сотрудников аппарата ЦК вспоминал Зимянина:

«В то время вполне милый, даже забавный человек, любитель двух французских фраз, которыми, видимо, и ограничивались его познания в этом языке: „Entre nous soit dit“ (между нами говоря) и „En globe“ (в целом).

Михаил Васильевич Зимянин, бывший партизан, сделал после войны карьеру в родной Белоруссии. В 1946 году стал вторым секретарем Гомельского обкома, затем министром просвещения. В 1947 году его утвердили секретарем, потом вторым секретарем ЦК компартии Белоруссии.

«У Зимянина была феноменальная память, цепкий взгляд, – вспоминал хорошо знавший его генерал госбезопасности Эдуард Болеславович Нордман. – Перед ним за многие годы прошли сотни людей. Но и через год, и через пять, и через десять он мог по памяти восстановить все анкетные данные человека, если эта анкета когда-то уже лежала у него на столе.

Ему достаточно было в течение пяти минут просмотреть газетную страницу, и он уже мог обсуждать все, о чем там говорилось».

Весной 1950 года первым секретарем Белоруссии стал Николай Семенович Патоличев, который до этого работал в Ростове-на-Дону.

– Белорусские товарищи не назвали из своей среды кандидата на пост первого секретаря ЦК республики, – сказал ему Сталин. – Мы хотели бы рекомендовать вас на эту работу.

Отношения Патоличева с Зимяниным не сложились. В результате в 1953 году Михаила Васильевича перевели в Москву и сделали членом коллегии Министерства иностранных дел. И тут на него обратил внимание Лаврентий Павлович Берия.

После смерти Сталина Берия сделал ставку на национальные республики, союзные и автономные. Он считал, что им должно быть предоставлено больше прав – прежде всего в продвижении местных кадров. Республики были недовольны тем, что на роль всяких начальников им присылали людей с другого конца необъятной страны, которые не знали ни местных условий, ни языка – и не хотели знать! – но вели себя по-хозяйски.

8 июня 1953 года Берия отправил в президиум ЦК письмо о национальном составе аппарата МВД Белоруссии. Он писал, что в аппарате министерства и местных органах на руководящих постах белорусы практически отсутствуют: «Примерно такое же положение с использованием белорусских кадров имеет место в республиканских, областных и районных партийных и советских организациях».

Лаврентий Павлович обратил внимание на то, что в республике в институтах преподавание ведется только на русском языке, хотя в 1930-е годы учили и на белорусском. Попутно он отметил бедственное положение крестьян: в западных областях в колхозах люди очень мало получают за трудодни…

Берия предложил немедленно принять решения о выдвижении национальных кадров, о том, что ведущие республиканские работники должны знать национальный язык и на нем вести делопроизводство.

Своей властью он сменил в Минске министра внутренних дел и его заместителей. Поменять партийное начальство должен был президиум ЦК. Но кандидатуру на роль первого секретаря Лаврентий Павлович подыскал сам: русского Патоличева сменит белорус Зимянин, который понравился Берии.

12 июня президиум ЦК КПСС принял постановление «Вопросы Белорусской ССР». Первым секретарем ЦК компартии Белоруссии рекомендовали избрать Зимянина.

15 июня Берия принял Зимянина и напутствовал его перед возвращением в Минск.

Патоличеву позвонил Хрущев и сказал, что его освобождают от должности «за нарушение ленинской национальной политики». Но Патоличеву невероятно повезло.

Пленум ЦК компартии Белоруссии, на котором первого секретаря обвиняли в неправильном подборе и расстановке кадров, крупных ошибках в управлении народным хозяйством, собрался только 25 июня 1953 года, накануне ареста Берии, о чем ни Патоличев, ни другие участники пленума в Минске конечно же не подозревали.

Приехавший на родину Зимянин обрушился с жесткой критикой на первого секретаря, которого должен был сменить. В ответ Патоличев заявил:

– Я сюда приехал по указанию Центрального Комитета, по его указанию и уезжаю.

На следующий день пленум продолжился. Но пока в Минске критиковали первого секретаря, в Москве арестовали Берию. Патоличева вызвали к телефону. Звонили Маленков и Хрущев. Они сказали, что Берия арестован, попросили пока держать это в секрете, но сообщили главное:

– Если пленум ЦК компартии Белоруссии попросит ЦК КПСС, решение о вашем отзыве может быть отменено.

И те же люди, которые только что собирались снять своего первого секретаря, немедленно проголосовали за то, чтобы он остался на своем посту.