Брежнев

Обсуждались возможности введения суда присяжных, отмены паспортной системы. Хотели принять положение о том, что арестовать можно только с санкции суда, и закрепить пункт о судебном обжаловании незаконных действий органов государственной власти и чиновников.

После отставки Хрущева Леонида Федоровича Ильичева вернули в Министерство иностранных дел. Итоги работы над проектом конституции представили Брежневу. Он, по словам Георгия Смирнова, остался недоволен обилием вариантов: это мы, что ли, должны выбирать?

В конце 1960-х политбюро пришло к выводу, что новая конституция должна повторить сталинскую, достаточно небольших поправок. Потом все-таки решили доработать более основательно. Рабочей группой руководил Борис Пономарев, человек консервативный и опасавшийся новых веяний.

В новой конституции говорилось о построении в Советском Союзе «развитого социализма». Впервые включили в конституцию статью о роли КПСС как «ядра политической системы».

Реальная проблема возникла только с государственным языком. Такое понятие в новой конституции отсутствовало. Но существовало в конституциях Азербайджана, Армении и Грузии.

Секретари ЦК Пономарев, Черненко, Капитонов и Зимянин 23 декабря 1977 года информировали коллег:

«Нельзя исключать, что изъятие из конституций Закавказских республик, особенно Грузинской и Армянской ССР, статей о государственном языке, которые были в них с первых дней установления Советской власти, может вызвать негативное реагирование со стороны определенной части населения, а также на международной арене.

Настороженность в этом вопросе высказывали в беседах в ЦК КПСС и руководители данных республик».

К предупреждению в политбюро не прислушались.

Всем союзным республикам велено было принять новые конституции в соответствии с новым основным законом СССР. В реальной жизни это ничего не меняло и для всех республик было чисто формальным делом — кроме Грузии, Армении и Азербайджана.

В Москве закавказским республикам приказали подравняться под общий строй. Но попытка убрать упоминание о государственном языке как атрибуте самостоятельности вызвала массовое возмущение у молодежи. Грузинские студенты устроили демонстрацию, хотя понимали, что это может закончиться трагически.

Шеварднадзе пытался объясниться с Брежневым. Тот неохотно ответил: «…это идеологический вопрос» и переадресовал первого секретаря к Михаилу Андреевичу Суслову как главному идеологу партии. Догматик Суслов ничего не хотел слушать и твердил, что эта республиканская языковая аномалия противоречит марксизму.

14 апреля 1978 года, в день, когда депутатам республиканского Верховного Совета предстояло голосовать за новую конституцию, возле Дома правительства в Тбилиси собрались тысячи молодых людей. Причем в руководстве республики были люди, готовые для разгона недовольных применить силу, использовать армию.

Шеварднадзе еще раз позвонил Суслову, напомнил о кровопролитии 1956 года и просил доложить Брежневу, что ситуация в республике крайне серьезная и он как первый секретарь обязан предпринять всё необходимое для сохранения спокойствия. В общем, благодаря своей настойчивости и умению убеждать Шеварднадзе добился своего — грузинский язык остался государственным.

Он вышел к студентам, собравшимся у Дома правительства, и торжествующе сказал:

— Братья, всё будет так, как вы хотите!

Огромная площадь взорвалась восторгом. Шеварднадзе стал в республике героем.

Он сумел и успокоить молодежь, и сделать так, что вся Грузия была ему благодарна. При этом он не поссорился с Москвой. Более того, Брежнев оценил политическое искусство Шеварднадзе. И через полгода, в ноябре 1978 года, сделал его кандидатом в члены политбюро. Этого высокого партийного звания удостаивались далеко не все руководители республик.

На том же ноябрьском пленуме 1970 года секретарем ЦК КПСС был избран Михаил Сергеевич Горбачев. С Шеварднадзе они были немного знакомы с комсомольских времен. Когда Горбачев стал секретарем ЦК по сельскому хозяйству, познакомились ближе. Горбачев приезжал в Грузию, Шеварднадзе показывал, чего своим трудом может добиться крестьянин, если ему не мешать…

Брежнев определенно выделял Шеварднадзе из когорты республиканских секретарей, в 1981 году наградил его золотой звездой Героя Социалистического Труда. Он позволял Эдуарду Амвросиевичу то, что не дозволялось другим местным секретарям. Грузинской интеллигенции жилось легче, в республике было больше свободомыслия. Хотя с диссидентами здесь поступали так же жестко, как и везде, что Шеварднадзе припомнят, когда Грузия обретет самостоятельность.

Шеварднадзе, конечно, был мастер ладить с начальством. Он не забывал курить фимиам Брежневу. С восточным красноречием его молодых и талантливых помощников, сочинявших Эдуарду Амвросиевичу речи и статьи, мало кто мог соревноваться. На торжественном собрании в Тбилиси, посвященном тридцатилетию Победы, Шеварднадзе преподнес слушателям небольшой сюрприз: