Брежневская партия. Советская держава в 1964-1985 годах

Вторым важным элементом договоренностей по ОСВ-1 стало «Временное соглашение о мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений», в котором содержались точные количественные ограничения развертывания наступательных вооружений. СССР получил право иметь 1600 единиц МБР наземного и морского базирования, а США — 1054 единицы МБР аналогичного базирования. Формально Москва получила право на большее число ракет, но советские межконтинентальные ракеты в тот период имели всего одну боеголовку, в то время как американские уже были оснащены разделяющимися головными частями (РГЧ), то есть одна ракета несла несколько боеголовок, каждая из которых была способна к индивидуальному наведению на цель. Сверх этого лимита стороны обязались в течение пяти лет не увеличивать ни число стационарных пусковых установок МБР наземного базирования, ни количество пусковых установок баллистических ракет на подводных лодках (БРПЛ). Вместе с тем комплекс договоренностей по ОСВ-1 не касался таких важных видов наступательных вооружений, как тяжелые бомбардировщики дальнего радиуса действия, по числу которых США имели трехкратное преимущество над СССР. Кроме того, данные соглашения не регламентировали численность разделяющихся головных частей, что позволяло увеличивать разрушительную мощность МБР за счет размещения на них разделяющихся боеголовок вместо обычных, оставаясь формально в лимитах соглашений 1972 года.

Наконец, третий документ — «Основы взаимоотношений между СССР и США» — содержал 12 принципов, которыми намеревались руководствоваться обе сверхдержавы во взаимоотношениях друг с другом. Они образовывали своего рода кодекс их взаимного поведения — во всяком случае в условиях начавшейся «разрядки»: 1) основной базой советско-американских отношений признавался принцип мирного сосуществования, а имеющиеся между двумя державами различия в идеологии и социальных системах не рассматривались отныне как препятствие для развития нормальных отношений на принципах равенства, невмешательства во внутренние дела, суверенитета и взаимной выгоды; 2) еще одним важным принципом было обязательство обеих сторон в своих взаимоотношениях избегать любой конфронтации, а также стремиться к предотвращению реальной ядерной войны, не пытаясь прямо или косвенно приобрести односторонние преимущества за счет другой стороны; 3) наконец, в сфере безопасности Москва и Вашингтон согласились исходить из ряда важных принципов, в частности признания интересов безопасности каждой стороны и равенства этих интересов, а также отказа от применения силы или угрозы ее применения.

Несмотря на то что этот документ не имел реального контрольного механизма, Москва придавала ему крайне важное значение. А вот у Вашингтона эти «Основы» не вызвали бурного восторга. Более того, практически до момента подписания госсекретарь У. Роджерс не знал об их существовании, так как главным разработчиком и лоббистом документа выступал только Г. Киссинджер.

Надо сказать, что в отечественной историографии существуют совершенно полярные оценки данного документа. Например, А. М. Александров-Агентов, А. Ф. Добрынин, М. М. Наринский, В. И. Батюк и другие авторы полагают, что в концептуальном плане «Основы взаимоотношений СССР и США» стали важнейшим документом эпохи «разрядки», поскольку впервые на официальном уровне американская сторона де-факто признала «принцип равенства» и согласилась с советской доктриной «мирного сосуществования», положительная оценка которой прозвучала из уст того же Г. Киссинджера[864]. Их же оппоненты, в частности Ю. А. Квицинский, напротив, говорят о том, что этот документ стал одним из базовых элементов разрушения классовых основ советской внешней политики, логическим венцом которых стала горбачевская политика «нового мышления» и сдача всех позиций Советского Союза на мировой арене[865].

Пребывание Р. Никсона в Москве закончилось обменом подарками: по его просьбе он подарил советскому лидеру эксклюзивный «Кадиллак Эльдорадо», а в ответ получил катер на подводных крыльях «Буревестник», на котором вместе с Л. И. Брежневым, Н. В. Подгорным и А. Н. Косыгиным он «прогулялся» по Москве-реке и обсуждал вьетнамский вопрос. А сразу после завершения этого визита состоялось специальное заседание Политбюро ЦК, на котором все его члены в целом дали позитивные оценки прошедшим переговорам, и это позволило Л. И. Брежневу заключить, что «с Никсоном можно иметь дело, теперь надо готовиться к ответному визиту в США»[866]. Кстати, в заключительном коммюнике было сказано, что президент Р. Никсон пригласил посетить США с ответным визитом Л. И. Брежнева, Н. В. Подгорного и А. Н. Косыгина. Но, как известно, с ответным визитом в США поехал только советский генсек.