Брежневская партия. Советская держава в 1964-1985 годах

Уже в июне 1972 года во время очередной встречи с советским послом на своем личном ранчо в Сан-Клементе в Калифорнии Р. Никсон заявил ему, что готов принять Л. И. Брежнева с ответным визитом в Вашингтоне в мае или июне 1973 года. А в середине октября того же года в Вашингтоне состоялось подписание целого пакета советско-американских торговых соглашений, в том числе об урегулировании расчетов по ленд-лизу, о торговле с взаимным режимом наибольшего благоприятствования и о предоставлении советской стороне долгосрочных кредитов Экспортно-импортного банка США.

В ноябре 1972 года, сразу после завершения новой президентской гонки, в ходе которой Р. Никсон, разгромив демократа Дж. Макговерна, вновь «въехал» в Белый дом, Г. Киссинджер навестил А. Ф. Добрынина и передал ему письмо для Л. И. Брежнева. В этом послании была подтверждена прежняя дата визита и перечислены вопросы для новых переговоров лидеров двух держав, в том числе о подписании соглашений о неприменении ядерного оружия и о новых ограничениях стратегических вооружений, об общеевропейских, германских и ближневосточных проблемах и экономическом сотрудничестве. Кроме того, чуть позже Г. Киссинджер уведомил А. Ф. Добрынина, что для активизации советско-американских отношений президент намерен сделать «ряд крупных перестановок в своей администрации» и назначить новых людей на посты госсекретаря и министров обороны и торговли[867].

Непосредственная подготовка новой встречи в верхах началась сразу после подписания Парижских соглашений об окончании Вьетнамской войны. Как и в прошлый раз, к организации нового визита был активно подключен тайный канал Г. Киссинджер — А. Ф. Добрынин, через который Л. И. Брежнев и Р. Никсон согласовывали самые трудные вопросы, например договор о предотвращении ядерной войны. Сама же подготовка этого визита в США шла на фоне новой волны антисоветской истерии, под «знаменами» которой собрались и крайне правые, и либералы, и сионисты, с подачи которых еще 15 марта 1973 года ярый антисоветчик сенатор Генри Джексон внес на рассмотрение Сената знаменитую поправку к законопроекту о торговой реформе.

Между тем в начале мая 1973 года Г. Киссинджер вылетел на переговоры в Москву, где доверительные беседы, прежде всего по военно-политическим вопросам, с ним вел не только А. А. Громыко, но и сам Л. И. Брежнев. Причем эти переговоры шли не столько в Москве, сколько в любимом брежневском Завидово, где генсек под бутылочку «Столичной» буквально «выбил» у своего гостя «расписку» о парафировании будущего соглашения «О предотвращении ядерной войны»[868].

Кстати, к этому времени Л. И. Брежнев не только совершил первый в истории советско-западногерманских отношений официальный визит в ФРГ, который имел большой резонанс во всем мире, но и серьезно укрепил свои властные позиции. На апрельском Пленуме ЦК он не только избавился от Г. И. Воронова и П. Е. Шелеста, которые резко выступали против недопустимых, в том числе «идеологических уступок» США[869], но и пополнил состав полноправных членов Политбюро тремя членами своей команды — А. А. Гречко, А. А. Громыко и Ю. В. Андроповым. На том же Пленуме по докладу генсека было принято отдельное Постановление ЦК «О международной деятельности ЦК КПСС по осуществлению решений XXIV съезда партии», где все члены ЦК полностью одобрили «мудрую политику советского руководства»[870].

Как уверяет А. Ф. Добрынин, к началу брежневского визита согласованные проекты всех документов, которые предстояло подписать, были уже готовы. Поэтому предстоящая встреча лидеров двух сверхдержав «давала хорошую возможность для свободного обмена мнениями по широкому кругу вопросов». Официальный визит в США Л. И. Брежнева, которого сопровождали министры иностранных дел, внешней торговли и гражданской авиации А. А. Громыко, Н. С. Патоличев и Б. П. Бугаев, проходил 18–26 июня 1973 года. Переговоры, которые продолжались несколько дней, попеременно проходили либо в Кемп-Дэвиде, либо в самом Вашингтоне. Здесь же были подписаны и все главные документы. И только совместное советско-американское коммюнике, где оба лидера условились о регулярных встречах на высшем уровне, было подписано на личном ранчо президента Р. Никсона в Сан-Клементе, куда он настойчиво зазывал своего визави. Кстати, именно на этом ранчо после званого ужина Л. И. Брежнев, находившийся в хорошем подпитии, «съехав» с установленной повестки дня, стал откровенничать с Р. Никсоном и жаловаться на своих коллег по Политбюро, в частности на А. Н. Косыгина и Н. В. Подгорного, из уст которых ему приходится постоянно выслушивать «всякие глупости»[871].