Брежневская партия. Советская держава в 1964-1985 годах

Как теперь стало известно, ситуацию в Афганистане, в том числе в Герате, на Политбюро ЦК стали обсуждать еще 17 марта 1979 года. А на следующий день Н. М. Тараки срочно связался по телефону с А. Н. Косыгиным и попросил его ввести в Афганистан советские войска, но получил отказ и приглашение немедленно прибыть для консультаций в Москву. В тот же день обострение ситуация в Афганистане вновь обсуждалось на заседании Политбюро ЦК, где все его участники, в том числе А. Н. Косыгин, Ю. В. Андропов, А. П. Кириленко, Д. Ф. Устинов, А. А. Громыко и К. У. Черненко, единогласно высказались против ввода советских войск[1061]. На следующий день этот же вопрос обсуждали уже с участием Л. И. Брежнева, который, подводя итог состоявшейся дискуссии, заявил, что товарищи по Политбюро приняли правильное решение. А 20 марта с этой позицией высшего советского руководства был ознакомлен и прилетевший с секретным визитом в Москву Н. М. Тараки, которого сначала принял А. Н. Косыгин, а затем и сам Л. И. Брежнев[1062]. В ходе состоявшихся бесед они заявили ему, что «вопрос о вводе войск рассматривался нами со всех сторон, мы тщательно изучали все аспекты этой акции и пришли к выводу о том, что если ввести наши войска, то обстановка в вашей стране не только не улучшится, а наоборот, осложнится», более того, «это сыграет лишь на руку врагам — и вашим, и нашим», поэтому нам «хотелось бы надеяться, что вы с пониманием отнесетесь к нашим соображениям». Хотя при этом отказ ввести войска Москва «компенсировала» значительной военной помощью на общую сумму в 53 млн рублей, что в реальном выражении означало то, что она на безвозмездной основе поставит Кабулу 48 тыс. единиц стрелкового оружия, 1 тыс. гранатометов, 680 авиабомб и 140 орудий и минометов[1063]. Кроме того, Кабулу был выделен огромный кредит в размере 200 млн рублей на экономические цели, и в результате, по утверждению О. А. Вестада, Афганистан стал теперь получать больше советской помощи, чем любая другая страна в мире[1064].

Тогда же, в марте 1979 года, была создана особая Комиссии Политбюро ЦК по Афганистану, в состав которой вошли ее глава А. А. Громыко, М. А. Суслов, Ю. В. Андропов, Д. Ф. Устинов, В. Н. Пономарев и заместитель председателя Совета Министров СССР И. В. Архипов[1065]. Именно по ее предложению 12 апреля Политбюро ЦК принимает очередной документ «О нашей дальнейшей линии в связи с положением в Афганистане», в котором было сказано, что «наше решение воздержаться от удовлетворения просьбы руководства ДРА о переброске в Герат советских воинских частей было совершенно правильным. Этой линии следует придерживаться и в случае новых антиправительственных выступлений в Афганистане, исключить которые не приходится»[1066].

Между тем высшему советскому руководству стало совершенно очевидно, что столь радикальная политика правительства Н. М. Тараки и Х. Амина будет и дальше вести к эскалации Гражданской войны в стране. Поэтому в Москве было принято решение попытаться убедить Н. М. Тараки переформатировать свое правительство и ввести в его состав ряд «парчамистов» и представителей свергнутого режима. Вопрос этот был настолько серьезен, что в начале августа 1979 года для его обсуждения в Кабул прилетел кандидат в члены Политбюро секретарь ЦК Борис Николаевич Пономарев. Однако он так и не смог убедить Н. М. Тараки в необходимости перемен[1067]. Не удалось это сделать и его заместителю Ростиславу Александровичу Ульяновскому, который так же, как его непосредственный начальник, был давним сотрудником Коминтерна и признанным знатоком Ближнего и Среднего Востока.