Бриджит Джонс. Без ума от мальчишки

Я покачала головой:

– Я его не интересую. Во всяком случае – не как женщина. Может быть, как человек, я ему и интересна, но… не более.

Так я думаю, и это очень, очень грустно. Но по большому счету, мне грех жаловаться. На самом деле, чтобы научиться ценить то, что́ у тебя есть, достаточно разок столкнуться с по-настоящему серьезной опасностью.

14:05. Гребаная, гребаная Миранда!..

14:10. Ненавижу Миранду! «Ах, ах, посмотрите на меня! Я такая молодая, такая стройная, такая вся из себя красавица!» Тьфу!.. Не удивлюсь, если выяснится, что она одновременно встречается и с… Рокстером.

– А на елку повесьте Миранду! Фа-ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла!

Рождественский концерт

11 декабря 2013, среда

На носу рождественский концерт. После него и Билли, и Мейбл собираются к друзьям с ночевкой, поэтому на предпраздничное волнение наложилась крайняя нервозность, связанная с необходимостью сначала быстро собрать и уложить все необходимое, а затем каким-то образом привести себя и дочь в порядок, чтобы мы обе могли появиться на праздничном концерте в приличном виде – и желательно до того, как концерт закончится.

Я, разумеется, собиралась одеться получше, так как была уверена – Миранда тоже появится в церкви, чтобы поддержать своего любовника, и, конечно, будет в чем-нибудь микроскопическом, крайне сексуальном и настолько модном, что такой прикид не одобрила бы даже Мейбл (дочь надела на праздник меховой жакет и ярко-красную «рождественскую» юбочку, которую я купила на распродаже на сайте «ШикБлескКрасота. ком» и которая топорщилась на ней наподобие балетной пачки). Вдохновившись примером Николетт, которая в данный момент отдыхала на Мальдивах в пятизвездочной вип-хижине, построенной на сваях прямо над морем (видимо, таким способом ее сексуально невоздержанный супруг надеялся вымолить прощение), я выбрала для себя новую белую куртку и узкое черное платье, а также тщательно уложила волосы, хотя и понимала, что два детских рюкзачка – с усатым водопроводчиком Марио и с диснеевской Принцессой – вряд ли придают моему облику загадочности и соблазнительности. Впрочем, несмотря на это, я все равно не собиралась считать себя заранее проигравшей в нашем с Мирандой негласном противостоянии. Как правильно сказала Ребекка, мистер Валлакер вовсе не обязательно будет с ней вечно.

Когда мы вышли со станции метро, Лондон выглядел просто сказочно. Деревья были увиты разноцветными гирляндами, витрины магазинов мягко светились в сумерках, духовой оркестр играл «Добрый король Венцеслав», а в окне старомодной мясной лавки были вывешены рождественские индейки.

Мы приехали рано.

На мгновение я почувствовала себя «Добрым королем Венцеславом» и, бросившись в мясную лавку, купила четыре камберлендские сосиски – на случай, если нам встретится «бедняк с хворостом»[105]. (С двумя рюкзаками ядовито-кислотной расцветки и пакетиком сосисок в руках видок у меня был, наверное, впечатляющий.) Потом Мейбл захотела горячего шоколада; мне это показалось неплохой идеей, однако не успели мы оглянуться, как на часах оказалось без четверти шесть. В это время мы уже должны были сидеть на местах, поэтому к церкви нам пришлось бежать бегом. По дороге Мейбл споткнулась, и ее шоколад выплеснулся на мою куртку.

Мейбл расплакалась.

– Твоя курточка, мама! Твоя новая курточка! Она была такая красивенькая!

– Ничего страшного, милая, – ответила я. – Это всего лишь куртка, не расстраивайся. Вот, допей лучше мой шоколад. – И я протянула ей свой стакан, мысленно усмехнувшись: «Вот черт! Только я решила, что на этот раз все будет нормально, – и на́ тебе!»

Но площадь перед церковью, окруженная старинными домами в георгианском стиле (и во всех окнах – елки, а на всех дверях – рождественские венки), была такой красивой, что я просто не могла долго расстраиваться. Окна церкви светились оранжевым, из распахнутых дверей доносилась органная музыка, а огромная елка перед входом так и сверкала огнями. Мы сразу нашли свободные места в одном из передних рядов, к тому же я не заметила никаких признаков присутствия Миранды, и настроение у меня сразу улучшилось. Еще больше я воспрянула, когда увидела мистера Валлакера. Он выглядел очень нарядно и вместе с тем – достаточно официально.

– Смотри, мама, вон Билли! – проговорила Мейбл, когда на клирос вышли музыканты и участники хора. Билли предупредил, чтобы мы ни в коем случае ему не махали, но Мейбл, конечно, не удержалась, а я не успела ей помешать. Мистер Валлакер сразу заметил это нарушение порядка и строго покосился на Билли, а тот закатил глаза и хихикнул.

Наконец все расселись, и священник, пройдя по проходу, поднялся на кафедру и произнес благословение. Пока он говорил, Билли смотрел на нас и улыбался. Он ужасно гордился тем, что его приняли в хор.

Но вот концерт начался, и все присутствующие поднялись со скамей. Солировал, как обычно, Спартак. Его высокий чистый голос звенел под сводами церкви, словно хрустальный…