Бригантина, 66

Лодки — первое образное выражение бессмертия. Это молодость человечества, не желающая мириться с фактом смерти, послала в бесконечность веков кораблики своей наивной веры.

Они пришли в гавань XX века. И не дают мне покоя.

Кто, как и когда отправил в далекое плавание эти лодки?

Может, так это было…

…Ураган налетел из-за моря, яростный как бык, вырвавшийся из западни. Не выдержав напора ветра, дрогнули скалы, и огромный валун рухнул в пещеру, разметав костер, у которого пережидали ненастье старейшины рода.

Куда уходят люди, когда они перестают охотиться и любить? С таким вопросом пришел сын к умирающему отцу, но не узнал ответа. Безмолвны камни, поглотившие старейшин.

К утру ураган угас и. море отступило. Оно откатывало свои зеленые волны, обнажая мелкий желтый песок, и в его кружевных гребнях носились и шипели белые змеи.

И вдруг — что это? — уже не в первый раз после несчастий, которые со штормами обрушивались на его род, он и его люди увидели лодку, плывущую по бурному морю. Лодка взмывала к небу, проваливалась в зыбкую хлябь. И люди видели, как она расплавилась в слепящих лучах светила.

Молодой охотник медленно, словно боясь расплескать драгоценную ношу, сошел к убежищу и точными ударами камня о камень перенес увиденное на скалу: лодка с гребцами, уплывающими в страну мертвых, и на носу ее ведущее солнце.

Солнце, перевалив видавшие виды горы, незаметно закатилось. Внезапно высветились колючие звезды, и луна бросила на море вспухающую и опадающую дорожку.

Машина, выхватывая из темноты силуэты нефтекачалок, торопится в Баку, а нам все видятся по обочинам усталые морды верблюдов, мелькают сторожевые посты римлян, стерегущих обманчивый покой легионеров, и топот татарской конницы заглушает ритмы охотничьих барабанов.

Мы думаем о людях, которые были прежде нас, и тени прошлого оживают в нас таинственным и тревожным воспоминанием.

Путешественники прошлого, флибустьеры, авантюристы, древние ученые открывали страны, материки. К концу XIX века, казалось, замкнулся круг. Земля была изучена и втиснута в глобус. Минула эра географических открытий.

XX век пришел, сметая истины, утвержденные авторитетом и внося в души смятение. Век заглянул в глубь клетки, расщепил неделимый атом, начал прощупывать космос, угадывая по античастицам, полученным в лабораториях Земли, антимиры вселенной.

И, словно собираясь в далекий путь, человечество все пристальней вглядывается в свое прошлое.

Распахнуты двери в глубины веков.

Лоцманы истории наносят на карты времени забытые миры.

Так раньше наносили острова.

Г. Снегирев

НА ЮЖНЫХ КУРИЛАХ

Когда я приехал во Владивосток, мне хотелось всюду побывать и все увидеть. И бухту Майхэ, где растет женьшень, и папоротники, большие как деревья, и чащу, где бродят тигры. За тиграми голубые сороки перелетают с ветки на ветку и стрекочут.

И остров Путятина увидеть, где на озере цветет лотос и живут пятнистые олени. Пятнышки на оленьей шкуре как солнечные зайчики. Ляжет олень под деревом, и нет оленя — исчез. Только солнце сквозь листву пускает зайчиков на траве…

Совсем решил на Путятин ехать, пошел в порт, а катер на остров идет через три дня. Слышу, кассирша кому-то говорит:

— На Южные Курилы пароход через час уходит!

Когда я карту рассматривал, мечтал на Курильских островах побывать, на самых дальних.

— Давайте, — говорю, — поскорее билет.

И поплыл. Четыре дня плыл пароход. Сначала штормило, а потом, как Лаперузов пролив прошли, ветер утих. Еще два дня, и утром Курилы.

ГОЛУБАЯ ЧАЙКА

Рано утром пароход подошел к острову. Рассвело, а берега не видно. На море лег туман, густой, как простокваша.

Слышу, по палубе кто-то пробежал. Наверное, вахтенный матрос. Якорная цепь загремела. На корме закричали, я разобрать не могу, на берегу водопады гремят, голоса заглушают.

Солнце взошло, туман расходиться стал волнами, шлюпку спустили на воду, поплыли на берег.

Впереди туман, да волны накатывают, и птицы кричат морские — глупыши. Вынырнет из тумана глупыш и с криком за кормой в тумане исчезнет.

— Да, вон, вон, наверху!

Задрал голову, посмотрел наверх, а там гора в небе висит над туманом.

Солнце выше поднялось, и еще две вершины показались. В горах всюду белые струйки висят — водопады.

Когда я на вершину горы залез, увидел там, в потухшем вулкане, озеро. В озере горячие ключи бьют и вода совсем голубая. Чайка пролетала над озером голубым пятнышком* сквозь перья на крыльях голубизна просвечивает.

ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ

В поселке я у знакомого рыбака пил чай. Он мне рассказывал, как осьминожек в отлив на щупальцах поднялся, хотел его напугать.

Вдруг тарелки в шкафу как забренчат, как задребезжат! Лампочка над столом закачалась, и весь мой чай разлился по скатерти!

Я вскочил, хотел на улицу выбежать. У дверей уже был, слышу, тарелки больше не звякают, лампочка чуть покачалась и успокоилась.

Рыбак засмеялся.

— Маленькое землетрясение. Сначала мы тоже пугались, выбегали на улицу.