Бриганты

Я дал ему примерно полчаса на то, чтобы отъехал подальше и не услышал, что обрек своих солдат на гибель. Они в это время самоотверженно рубили деревья, чтобы соорудить мост. Стрельбу мои арбалетчики начали по голосовому сигналу, потому что звук горна будет слышен слишком далеко. Били не только по пехотинцам, но и по возницам, которые, скорее всего, хозяева фургонов и телег, решили подзаработать извозом. За что и поплатились. Хромого солдата в бригандине я приказал не трогать. Мне симпатичны старые вояки. У них уже нет иллюзий, желания выслужиться и бессмысленной жестокости, зато через край опыта самовыживания — идеальные солдаты. Он сразу нырнул в овраг и вылез оттуда только после моего приглашения.

Ему под пятьдесят. Слетевший во время падения шлем, покрашенный в зеленый цвет, держит двумя руками на уровне живота, чтобы закрыться, если ударю. Пояс с тяжелым фальшионом он сразу расстегнул и бросил на землю. Волосы на голове, борода и усы седые. Бороду недавно подкорнали ножницами, довольно криво. Наверное, кого-нибудь из сослуживцев попросил, чтобы не тратиться на цирюльника. Под бригандиной стеганка с кожаными латками на локтях. Такие же латки на коленях стеганых штанов. Короткие сапоги с деревянными подошвами.

— Как зовут? — спрашиваю его.

— Жак Хромой, — отвечает старый вояка.

Я мог бы и сам догадаться!

— Из арбалета умеешь стрелять? — задаю я второй вопрос.

— Конечно, шевалье, — отвечает он.

— Мне нужны толковые солдаты. Конный арбалетчик получает десять су в день, — ставлю его в известность.

— Хорошие деньги, — соглашается Жак Хромой. — Только вот у меня нет ни коня, ни арбалета.

— Дай ему и то, и другое и назначь десятником, — приказываю Мишелю де Велькуру.

— Спасибо, шевалье! — благодарит старый солдат и заверяет искренне: — Отслужу!

Мои солдаты быстро собирают трофеи, присыпают пятна крови землей и отволакивают трупы в лес, где прикрывают их ветками. Пусть англичане думают, что обоз не сумел отремонтировать мост и поехал в объезд. Пока выяснят это, уйдет полдня.

Мы разворачиваем обоз и направляемся на север. Там проходит вторая дорога, по которой можно добраться из Пуатье в Сен-Север, более длинная. Я собирался устроить на ней засаду, если англичане начнут преследование.

Вечером, когда мы подъезжали к этой дороге, прискакал один из моих разведывательных отрядов, высланных вперед. Они привели пленных — пятерых всадников на неплохих верховых конях, в приличных доспехах и вооруженных хорошим оружием, но не воинов. Точнее, двое, скорее всего, были купцами или богатыми ремесленниками, а трое — высокооплачиваемыми конными охранники караванов.

— Сеньор, — заискивающим тоном начал один из пленников — мужчина лет пятидесяти, закутанный, несмотря на жару, в плотный черный плащ с капюшоном, который сейчас скинул, открыв наполовину лысую голову с венцом из коротких седых волос, — твои люди сказали нам, что ты служишь королю Франции. Мы из Пуатье, едет к Бертрану дю Геклену по очень важному делу. Коннетабль сильно расстроится, если ты задержишь нас.

Говорил он убедительно. Может быть, это те, к кому не добрался осел, нагруженный золотом. На всякий случай я приказал позвать Жака Хромого.

— Знаешь кого-нибудь из них? — спросил я старого солдата, когда он подошел.

— Вот этого, — показал он на говорившего со мной. — Это Шарль Туссак, купец из Пуатье, брат мэра.

— Свободен, — отпустил я солдата, а Мишелю де Велькуру приказал: — Со своей полусотней проводи пуатьевцев к Бертрану дю Геклену. Скачите без остановок, чтобы к утру были на месте. Если соврали, повесишь их.

Моя угроза не испугала купца.

— Заодно расскажешь коннетаблю, что мы захватили обоз англичан, так что завтра они вряд ли доберутся до Сен-Севера, — продолжил я.

На следующий день англичане так и не появились. Мы напрасно прождали их до вечера. Ночью я выставил усиленные дозоры и лег спать. Только заснул, как меня разбудили. Вернулась полусотня Мишеля де Велькура. И не одна. Вместе с ними ехали купец Шарль Туссак со свитой и отряд в три сотни латников под командованием самого коннетабля Франции.

Бертран дю Геклен тяжело слез с коня, попросил:

— Дай вина, — и пожаловался: — Старый я уже стал целый день скакать!

Тома подал ему бронзовый кубок емкостью на пол-литра, наполненный красным вином, захваченным у англичан. Залпом осушив кубок, коннетабль отдал его слуге и жестом показал, чтобы наполнил еще раз. Второй выпил, как обычно, пятью глотками — по количеству ран у распятого Христа. Таким способом проявлял набожность. Впрочем, так делали многие.

Отдав слуге кубок, похвастался:

— Взяли мы Сен-Север! Вильям Перси не знал, что помощь вот-вот прибудет, утром начал переговоры о сдаче. Выпустил их без оружия, но с имуществом. Наверное, уже добрались до своих и поняли, как сглупили!

— Англичане тут неподалеку стоят, — сообщил я.

— Пусть стоят! — насмешливо произнес Бертран дю Геклен. — А мы поскачем в Пуатье. Надо добраться туда раньше их.

— Бог вам навстречу! — произнес я традиционное пожелание.

Коннетабль Франции перекрестился и тяжело залез на свою лошадь.