Бриллиантовая пыль

«Толстопузый отставник точно ведет двойную игру, — продолжал рассуждать Викентий Львович, — он и Горскому служит, и, одновременно, еще кому-то информацию сливает. И вот этот кто-то, судя по всему, также охотится за драгоценностями. Тут вроде все ясно, но в то же время Коробов тоже что-то знает… Он сразу же среагировал на портсигар, а потом не спускал с меня глаз, пока я ходил по квартире. Вот и сегодня, как только я появился, Коробов кому-то позвонил, а потом сел на кухне так, чтобы просматривался весь коридор в оба конца, и сидит там уже часа полтора… Интересно, зачем? Впрочем, понятно зачем… — Викентий Львович от внезапно пришедшей в его голову догадки заметно повеселел. — Этот тип знает, где в квартире находится тайник!»

Картина более или менее прояснилась; стала понятна и роль отставника. Похоже, что Викентия Львовича с помощью Коробова ловят на живца, а живцом выступает тот самый пресловутый тайник. Только вот рыбакам этим невдомек, что о месте нахождения тайника Хайзаров не имеет ни малейшего представления, если не считать расплывчатых сведений о том, что он находится где-то в квартире. «Эдак мы долго друг за другом наблюдать будем, — подумал Викентий Львович, — да и из тайника, наверное, все уже давно выгребли». Оставалась надежда выяснить, что за бумаги (Хайзаров рассчитывал на то, что это были именно бумаги, причем те, которые ему нужны) лежали в тайнике и где теперь эти бумаги находятся. Об этом наверняка знает Коробов, ибо предположить, что этот нагловатый тип, будучи в курсе месторасположения тайника, ни разу не сунул туда свой нос, было бы невозможно».

Бросив ручку и блокнот на соседнюю кровать, Хайзаров, не снимая туфель, растянулся поверх одеяла и, закрыв глаза, попытался отвлечься от рассуждений, чтобы дать своей голове немного отдохнуть.

В наполненной звуками квартире непривычное к постоянному шуму ухо Викентия Львовича не сразу уловило странный, еле слышный скрежет. В замок, врезанный в двери его комнаты, кто-то тихонько вставил ключ и теперь осторожно, по миллиметру поворачивал его в замочной скважине.

Когда манипуляции с дверным замком привлекли, наконец, внимание Хайзарова, он, мигом очнувшись от полузабытья, вскочил с кровати. Подойдя на цыпочках к двери, Викентий Львович прислушался и осторожно потянул за ручку, но дверь не поддалась, кто-то запер ее снаружи на ключ. Еще не до конца осознав, что он оказался в ловушке, Арбитр затравленно оглянулся по сторонам и увидел висевшее на вешалке пальто; он ринулся к нему и, судорожно обшарив карманы, достал свой ключ, переданный ему хозяином комнаты Леонидом.

Однако попытавшись открыть дверь, Арбитр потерпел неудачу: заперший его в комнате человек оставил ключ в замке со стороны коридора, а потому его собственный ключ засунуть в скважину не удалось. Пока Викентий Львович возился с замком, сзади послышался противный скрип петель, какой издает давно не открывавшаяся дверь. Хайзаров обернулся и, к своему немалому удивлению, увидел, как открылись дверцы стоящего у стены шкафа, и из его недр вылезли на свет божий двое хмурых парней классической бандитской внешности: с узкими лбами, толстыми шеями, короткой щетиной на щеках, одетые в спортивные штаны и широкие кожаные куртки. Один из них, ни слова не говоря, вытащил из-под куртки резиновую милицейскую дубинку и наотмашь ударил ею Хайзарова по темени. Теряя сознание, Арбитр сполз вниз по двери и, завалившись на бок, упал на пошарпанный паркет.

Очнулся Викентий Львович от ноющей боли в затекших руках, которые оказались туго стянутыми за его спиной. Кроме того, кружилась голова, гудело в ушах, а во рту ощущался отвратительный металлический привкус. Осторожно пошевелившись, Хайзаров обнаружил, что сидит на жестком стуле и что кроме связанных рук, его ноги также оказались накрепко прикреплены к ножкам стула, а рот заклеен куском скотча, источающим тошнотворный химический запах. Матерчатая повязка, закрывающая его глаза, съехала в сторону, благодаря чему он сумел оглядеться по сторонам.

Сидел Арбитр посередине сырой комнаты с низким потолком, темно-серыми от влаги бетонными некрашеными стенами и утрамбованным песком вместо пола. Окон не было ни одного, а все небольшое пространство комнаты освещала единственная и довольно тусклая лампочка, висевшая под потолком. Напротив стула, к которому был привязан Викентий Львович, но чуть поодаль, стоял стол, а по углам и вдоль стен были свалены остатки какой-то приказавшей долго жить конторы: поломанные кресла, безногие стулья, покосившиеся столы, пожелтевшие от времени стопки бумаг, пыльные канцелярские папки. Среди всего этого отсыревшего хлама Хайзаров не сразу заметил сидящего в видавшем виды кресле из кожзаменителя широкоплечего молодого человека с ничего не выражающим лицом, лениво перелистывающего цветные страницы какого-то журнала.