Бриллиантовая пыль

— Порядок! — весело заявила она и открыла было рот, чтобы продолжить, но Гена указал ей глазами на сидевшего за рулем Снегиря и отрицательно покачал головой — молчи, мол!

Снегирь обернулся.

— Все хорошо? — полувопросительно-полуутвердительно сказал он. — Я же вам говорил, не волнуйтесь! Поехали, я подкину вас до дома. Какой адрес?

Адреса ребята не знали, только название улицы, и потому сбивчиво объяснили ему, в какую часть города их отвезти. Зойка все же не удержалась и полезла в портфель, чтобы продемонстрировать своему другу запись в папке. Адвокат заметил ее движение и наблюдал за ними, периодически поглядывая в зеркало заднего вида. Он видел, как Зоя открыла папку, что-то показывая Геннадию, подписала что-то там и еще раз протянула ему бумагу — у того вопросительно и тревожно приподнялись брови. Кроме того, Снегирь присматривал и за серой «девяткой», тронувшейся одновременно с ними от ворот СИЗО и следовавшей за его «маздой» в некотором отдалении.

Когда он подвез их к дому, ребята торопливо распрощались, поблагодарили его за помощь и вошли в свой подъезд. «Девятка» припарковалась у тротуара; развернувшись, Снегирь остановился рядом и кивнул сидевшим в ней мужчинам. Один из них приоткрыл боковое стекло и поговорил о чем-то с адвокатом. «Мазда» уехала, «девятка» осталась стоять во дворе.

Примерно через час московская парочка вышла из дома; тут же на дороге они поймали такси. Машина тронулась по направлению к банку. Девушка осталась сидеть в ней, а парень встал в очередь к банкомату на улице. Из «девятки» вышел мужчина в серой кепке, надвинул ее поглубже на лоб и пристроился позади Геннадия, но тот не обратил на него никакого внимания; преследователь же буквально пересчитал купюры, которые тот вынул из щели аппарата.

«Хвост» последовал за такси и далее — в аэропорт. Тот же человек неторопливой походкой направился вслед за Геной и Зоей к кассам. Зоя присела на скамейке в зале, а ничего не подозревающий Геннадий пошел покупать билеты. Мужчина в кепке встал в очередь вслед за ним, он слышал каждое слово кассира: прямых рейсов нет, но можно лететь сначала в Питер, потом в Новосибирск, а уж оттуда в Якутск. Как раз на сегодня есть удачное сочетание — в питерском и новосибирском аэропортах придется подождать всего по часу до пересадки. Билеты пока в продаже есть. Геннадий расплатился кредитной картой, а кассирша, выдавая ему билеты, четко повторила номера рейсов, даты, время отлета и прибытия. Человек, стоявший за спиной Геннадия, вышел из очереди и, отойдя подальше, достал сотовый телефон.

— Москвичи сегодня улетают. Завтра будут в Якутске, в шесть ноль пять по тамошнему времени, — доложил он.

* * *

— Быстро, быстро, поторапливайся. Времени совсем нет, — подгонял Гена подругу, собираясь в путь.

— Да все уже, все. Через пятнадцать минут выходим.

— Не хотелось бы мне звонить по мобильнику, но придется — с твоего еще опаснее. Надо же будет как-то связаться с этим Ивановым. Да и матери позвонить хочу, попросить ее, чтобы выслала телеграфом денег в Якутск. Иначе мы там так и останемся — добраться до Москвы будет не на что. Ты меня окончательно выпотрошила, — говорил Гена, упаковывая вещи.

Ответом ему был извиняющийся и благодарный взгляд Зои.

— Позвонить можно и из автомата, не надо рисковать. Ты же сам меня учил. А насчет денег… я могла бы дать телеграмму отцу или деду, но боюсь, они уехали на похороны. Нам бы только провернуть это дело, продержаться еще чуть-чуть. А там я возмещу тебе все расходы.

— Даже и не знаю теперь — стоит ли. На фоне твоего камня наши траты выглядят, мягко говоря, неравноценными. Подумать только! Ты целый год носила с собой миллион долларов!

— Я и понятия не имела о ценности камня.

— Как же так можно? Ты же из города алмазов, из семьи алмазодобытчиков! Ты что, не спросила у деда, что за камушек он тебе дал на «черный день»? А с твоим легкомыслием и бесшабашностью это неудивительно.

— Дед сказал, что алмаз дорогой, и все. Я думала — крупный камень, но нечистый. Ну знаешь, с трещинами, с вкраплениями.

— Думала… А может, и твое счастье, что так думала. Иначе давно бы уже пристроила камень, да еще за бесценок.

Зоя беспечно пожала плечами:

— Да, что ни делается, все к лучшему. Значит, так судьба распорядилась.

— Жаль отдавать его за просто так! — с досадой бубнил Геннадий.

— Не жалей. Тем более выхода другого нет. Или тюрьма, или камень. Ты бы видел, во что превратился Легостаев! Никаких камней, никаких денег не жалко — лишь бы туда не попасть!

— Или женская логика все-таки непостижима, или в тебе произошли изменения. Под напором, так сказать, жизненного воспитательного процесса. То ты ни о ком и ни о чем не думала, кроме себя и своего наследства, то тебе миллиона долларов не жалко. Тебя не поймешь.

— За этим миллионом стоят жизни трех человек — твоя, моя и Андрея Кирилловича, — серьезно произнесла Зоя. — Что тут еще понимать?

— Ты могла бы продать этот камень, скрыться навсегда ото всех нас, от этих проблем. Уехать за границу… не знаю что еще сделать!