Бриллиантовая пыль

— Зоя! Сейчас мы пойдем и сядем за тот столик. Окна там большие, так что надо продолжать следить за подъезжающими машинами и людьми, входящими в ресторан. Если Иванов не выполнит нашего требования и заявится сюда с кем-то еще, не вздумай показывать ему алмаз. На этот случай наши переговоры не отменяются, но ты говори только о месторождениях. Поняла?

Зоя молча кивнула.

— Дальше. Напоминаю тебе, как ты должна себя вести. Ты не просительница, не бедная несчастная девочка, которая пришла умолять кого-то тебе помочь. Ты уверенная в себе, жесткая, непробиваемая акула. Ты явилась сюда с позиции силы. Цена, которую ты предложишь Иванову за вашу свободу, несоразмерно высока. И если он будет выставлять дополнительные условия, требовать каких-то гарантий — не срывайся, по своему обыкновению, не дерзи. Без паники, без колебаний, просто и спокойно, я подчеркиваю — спокойно! — скажи, что есть другие люди, которым это будет интересно. И если он жаден, как говорил Легостаев, то это его должно подстегнуть. Помни: хозяйка ситуации — ты!

Девушка сняла свои модные очки и обратила на него глаза. При свете солнца они выглядели вовсе не такими графитово-темными. Генка смотрел в них, и где-то внутри его всколыхнулась до сих пор сдерживаемая нежность. Сам не зная почему, он вдруг обнял ее и неловко чмокнул в щеку.

— Держись.

— Я постараюсь.

Когда она водрузила очки обратно на свой тонкий носик и вновь посмотрела на Геннадия, он увидел вдруг совершенно чужую, незнакомую Зою: сдержанную, собранную, решительную, враз повзрослевшую женщину. Глаза ее вновь потемнели, спина выпрямилась, подбородок вздернулся, тонкие ноздри затрепетали, а уголки губ опустились книзу, придав лицу холодное, чуть презрительное выражение. Гена даже немного опешил, а Зоя, прыснув от смеха и став привычной ему Зойкой, сказала:

— Так выглядит хозяйка ситуации?

— Ну, примерно, — сказал со смущением и каким-то новым чувством скрытого уважения ее приятель.

Ровно в четырнадцать часов в небольшой зал ресторана «Шишки» неторопливой походкой вошел крупный мужчина лет сорока пяти. Он был одет в бежевые брюки, над которыми нависал плотный живот, и светлый пуловер тонкой шерсти. В руках — маленькая сумочка-борсетка, ключи от машины с брелоком сигнализации. Его модно стриженные волосы блестели свежим лаком и совсем не гармонировали с широким «рязанским» лицом: боксерский нос сильно приплюснут, губы как два больших пельменя — под стать расплывшемуся носу, лоб прорезан двумя глубокими морщинами. На густую бровь тонкой змейкой наползал шрам, рассекая ее надвое.

Человек подошел к стойке бара, попросил стакан воды и огляделся. Его взгляд скользнул по шумной компании мужчин, сидевших в центре зала и с упоением расправлявшихся с многочисленными блюдами, — они не вызвали в нем интереса. Одновременно он отметил две молодые пары: одна сидела в самом темном углу за бутылкой вина, вторая пила чай за противоположным столиком, рядом с пустовавшей в это время сценой. Эти двое тихо о чем-то переговаривались и поглядывали на него. В них он безошибочно определил звонивших ему людей, но подходить медлил — вновь повернулся к бармену, что-то с ним обсудил и только затем неспешно направился к столику, покручивая на пальце ключи от машины.

Зоя и Гена видели, как он подъехал на темной иномарке, за рулем которой сидел сам, и оставил ее на небольшой парковочной площадке у ресторана. Мужчина двигался к их столику, и Гена прошептал:

— Видимо, это он, и, судя по всему, один. Все идет по плану.

— Да уж… Такому и охрана не нужна, он сам залог собственной безопасности! Ты только посмотри, натуральный бандюк! — ответила Зоя и обернулась к мужчине, безотчетным движением поправив парик и приветливо улыбаясь.

Человек остановился в полуметре от их столика.

— С вами я разговаривал по телефону? — спросил он, и ребята узнали низкий баритон и окающий говор, который они слышали некоторое время назад.

— Вы Сергей Вячеславович? — продолжая улыбаться, уточнила Зоя. Она вся была как натянутая струна, но ощущал это только Геннадий.

— А вы Нина Журавлева? — Он приподнял свою густую бровь со шрамом; в глазах его заплясали веселые искры.

— Присаживайтесь, — пригласил Гена и отодвинул один из стульев.

— Я вас слушаю. Только сначала скажите, кто вы.

Зоя достала из кармана своей кофточки адвокатское удостоверение, состряпанное Снегирем, и протянула Иванову. Тот внимательно посмотрел на него со всех сторон, покрутил в руках и, не возвращая ей, повторил:

— Так кто вы?

— Вы же видели. — Она потянулась за своей липовой «корочкой», но Иванов быстрым движением отдернул руку.

— Хм! — Он хитро сощурился. — Журавлева Нина Львовна, во-первых, мертва. А во-вторых, даже если бы она была жива, то не могла бы быть адвокатом. Потому что нотариусам запрещено заниматься подобного рода деятельностью, — с усмешкой заявил Иванов и вернул ей ксиву.

Зоя ничуть не смутилась, взяла свой документ и спокойно сказала:

— Я выступаю от ее имени. И от имени Легостаева.