Бриллиантовая рука

Но окончательно он пал духом лишь тогда, когда, миновав длинную арочную галерею, оказался в настоящей западне. Взглянув вверх, он обнаружил, что находится в каменном колодце, стены которого были составлены из плотно прилегавших друг к другу домов. Кешин растре­панный чуб длинными мокрыми прядями свисал на лоб, но он его больше не поправлял с помощью отработанного фирменного жеста.

«Это конец! — подумал он в отчаянии.— Все рухнуло из-за этого идиота. Шеф меня убьет! И Лёлик. И они будут правы. Чертов город! Чертовы турки! На кой ляд меня сюда занесло...?»

Он с остервенением стал барабанить кулаками в плотно забитую полуразвалившуюся дверь, прекрасно понимая, что из нее никто уже никогда не выйдет. Медленно закатив глаза и уронив на лоб ладони, Кеша, издав стон отчаяния, не то зарыдал, не то разразился истерическим смехом.

* * *

Не зная куда идти и все еще надеясь встретить поте­рявшегося Кешу, Семен Семеныч бродил по близлежащим улицам, словно слепой. Его больше не умиляли городские красоты и он зачехлил фотоаппарат. Лишь один раз он попробовал остановить какую-то пожилую, судя по поход­ке, женщину.

— Гражданочка! — вежливо обратился он к ней.

Та привычно шарахнудась от него, словно от сатаны.

— А-а...— вспомнил Геуэбунков повадки здешних жен­щин, после чего безнадежно махнул рукой и пошел куда глаза глядят.

Но почему-то вдруг вспомнилась и та, не похожая на остальных, что чуть не затащила его в свое гнездо. «Мир контрастов, ничего не поделаешь»,— подумал про себя Семен Семеныч и глубокомысленно склонил голову.

Наконец, он попал на улицу, которая была пошире других. Надеясь, что, может быть, хоть тут встретит кого-нибудь из своей группы, Горбунков то и дело озирался по сторонам, рискуя каждый момент споткнуться об острый угол тротуарного бордюра. Внезапно его каблук наступил на что-то скользкое и он, не успев опомниться, грохнулся на камни, придерживая правой рукой свисавший с шеи фотоаппарат. При падении он больно ушиб левую руку, так как в последний момент машинально отставил ее назад, чтобы смягчить удар.

— Черт побери! — громко выкрикнул Семен Семеныч то, что выкрикнул бы на его месте любой русский.

Однако эти слова как будто молнией пронзили челове­ка, с самого начала наблюдавшего эту сцену. Он встрепе­нулся и кинулся поднимать с земли Горбункова, при этом то и дело радостно повторяя: «Щерт побьери! Щерт побьери!»

Издавая жалобные стоны, Семен Семеныч позволил втащить себя в широко распахнутые двери аптеки. И лишь в последний момент он беспомощно оглянулся на улицу в отчаянной надежде увидеть все-таки Кешу. Но улица была пуста.

Понуро сидевший за столом Педро вдруг отбросил в угол недокуренную сигарету и вскочил со стула. Одним прыжком он подскочил к Семен Семенычу и заглянул в его перекошенное от боли лицо. Буруристо, все еще придер­живающий потерпевшего за ушибленную руку, многозна­чительно взглянул на Педро и, удовлетворенно кивнув головой, изрек:

— Щерт побьери!

Смоляные глаза Педро загорелись лихорадочным бле­ском. Он резко выкинул вперед указательный палец и, не сводя взгляда с лица Горбункова, стараясь четко выговари­вать каждую букву незнакомого языка, спросил:

— Ми-ха-ил Свет-лов? Семен Семеныч кивнул.

— Руссо?

— Да,— снова подтвердил Горбунков.

Он почему-то нисколько не удивился неожиданной ос­ведомленности незнакомых людей и, все еще страдая от резкой боли в руке, покорно опустился на пододвинутый стул.

Педро, перегнувшись через Семен Семеныча, радостно стукнул своего напарника ладонью по плечу и кинулся прочь, туда, где все было приготовлено для предстоящей операции.

— Щерт побьери! — не уставал повторять Бурулисто, хихикая при этом противным тонким голосом.

«Чему они так радуются?» — мимолетно пронеслось в голове Горбункова. Но эта мысль не задержалась, точнее, не успела задержаться, так как Бурбулисто неожиданно вцепился в его ушибленную кисть двумя руками и резко дернул ее на себя. От неожиданности и еще более резкой боли Семен Семеныч коротко вскрикнул и, теряя сознание, откинулся назад всем корпусом.

Педро, не ожидавший такого развития заранее намеченного сценария, оглянулся, удивленно посмотрел на застывшее без единого движения тело и спросил:

— Что это с ним?

Бурбулисто поторопился отбросить подозрение, промелькнувшее во взгляде Педро:

— Ничего страшного, у него действительно сильный вывих.

— Вывих? Но как он умудрился? Бурбулисто улыбнулся:

— Он перестарался. Похоже, ему очень хотелось, чтобы падение было правдоподобным.

— Перестарался?

— Ну да. Видишь, он даже потерял сознание. Педро легонько подергал Семен Семеныча за рукав.

Тот ответил тихим жалобным стоном.

— А если он прикидывается? — спросил Педро.— Если это не тот, кого мы ждали, что тогда?

— Слушай, ты, писатель, брось сочинять сказки! Давай лучше приниматься за дело.

Педро подумал еще несколько секунд, после чего решительно кивнул:

— Начнем!