Бриллиантовая рука

Перепуганный и обескураженный Семен Семеныч в па­нике заметался по берегу. Но было поздно. Разрезая воду на полном ходу, Кеша, то и дело захлебываясь, уплывал все дальше и дальше, пока окончательно не исчез из поля зрения Семена Семеныча.

Бедняга Горбунков еще какое-то время метался по берегу, зовя на помощь, хотя знал, что, кроме него, на этом пустынном пляже нет никого.

Наконец, Кеша почувствовал, что его живот скользит по чему-то твердому. Протаранив собой еще несколько метров, тело его остановилось. Тонкая, но прочная веревка, очевидно, все-таки порвалась. А Лёлик, все еще одержи­мый паникой, не переставая вращать ручку, понесся даль­ше, воодушевленный тем, что скорость его движения под водой неожиданно резко возросла.

Пролежав навзничь несколько секунд, Кеша вскочил на ноги и, не оглядываясь кругом, кинулся снова к воде. Ему показалось, что его занесло на какой-то далекий необитае­мый остров, где его ожидает неминуемая голодная смерть.

Стоя у кромки воды, он освободил, наконец, свою ногу от плена и потянул на себя оставшийся в море конец ве­ревки. Он полагал, что вот еще секунда — и на поверхно­сти воды появится спасительная торпеда. Но вместо нее Кеша вытащил на сушу какую-то изорванную тряпку, всю обмотанную илом и водорослями. Схватив какой-то длин­ный шест, валявшийся неподалеку, он нацепил на него тряпку (а это было не что иное, как трусы Лёлика!) и, широко размахивая ею над головой, заорал изо всех сил, напрягая до отказа голосовые связки:

— Помогите! Спасите! Кто-нибудь! Люди! Лёлик!

А в это время Лёлик, оставшийся в чем мать родила, откинул в сторону оседланную им торпеду и поплыл, работая ластами, к видневшейся неподалеку скале. Вы­бравшись на поверхность, он поднял на лоб маску и огля­нулся. До него сразу же донеслись дикие вопли Кеши, звавшего на помощь.

— Идиот! — в сердцах сказал Лёлик и смачно сплюнул в зеленовато-синюю морскую воду.

— Мамочка! Помогите! — не переставал взывать Кеша, размахивая своим шестом.

Вдруг он почувствовал, что кто-то щекочет его между лопаток. Оглянувшись, Кеша увидел мальчика лет десяти, который держал в одной руке целлофановый пакет, до половины заполненный водой, в которой бултыхалась оди­нокая рыбешка, а в другой — большой желтый сачок.

— Дяденька, чего вы кричите? — спокойно спросил мальчик.

Мельком взглянув на отрока, Кеша отмахнулся:

— Иди, мальчик, не мешай. — затем вновь повернулся к воде и снова широко открыл рот:

— Мамоч...

Внезапно его словно ударило током. Он медленно по­вернулся и увидел того самого мальчика, которого только что шуганул от себя. Ребенок, войдя в воду с противопо­ложной стороны острова, медленно удалялся. Он шел, осторожно ступая по воде и слегка раскинув в стороны руки.

Кеша не поверил своим глазам. В какой-то момент ему показалось, что он сходит с ума. Плотно зажмурившись, он простоял так еще несколько секунд. Открыв глаза, заметил того же мальчика, но уже отдалившегося на солидное расстояние. Однако ощущение, что он сходит с ума, не покидало Кешу. Все дело было в том, что мальчик, удаля­ясь от берега, не погружался в воду. В какой-то момент помутившееся после перенесенного шока сознание Кеши нарисовало ему сияние над головой мальчика, которое постепенно превращалось в такой же сияющий нимб. Нео­жиданно в Кешиной голове гулко зазвучал густой низ­кий бас:

— Господу помолимся-я-я!..

Ему вторил многоголосый церковный хор.

Кеша вдруг рухнул на колени и, широко раскинув руки, припал лицом к влажной илистой земле.

Когда он поднимался, четко увидел перед самым своим лицом маленький блестящий крестик. Это был его собственный крестик, надетый ему когда-то давно во время крещения. Крестик свисал к земле, слегка подрагивая на золотой цепочке. Кеша приподнял крестик на ладони, поднес к лицу, словно собираясь припасть к нему губами. Но в последний момент его что-то остановило, и он спрятал крестик за воротник рубашки.

Теперь в его голове вовсю звенели церковные колокола. Он медленно встал с колен, высоко поднял шест и с фана­тическим блеском в глазах, не отрывая взгляда от ставшей уже совсем маленькой фигурки, пошел за нею вслед. Сту­пив в воду как раз в том же месте, где вошел в нее мальчик, Кеша обнаружил под ступней что-то твердое.

— Провидение! Божье провидение! — тихо прошеп­тал он.

Он делал шаг за шагом, и твердыня под его ногами не отступала. Его губы, словно сами по себе, начали беззвучно шевелиться, произнося молитвы. Он шел все увереннее и увереннее, радостно улыбаясь ниспосланному спасению, пока его нога не соскользнула с тверди и он не соскочил в воду.

Внезапная прохлада остудила его воспаленное вообра­жение. Он понял, что шел по бревну, перекинутому между этим небольшим островом и не таким уж далеким берегом. Прозрев, Кеша вскарабкался на оказавшийся таким проза­ичным предмет спасения и бегом, насколько хватало равно­весия, бросился вперед. Догнав, наконец, мальчишку, он грубо отпихнул его в сторону, крикнув:

— А ну, в сторону!