Бриллиантовое ожерелье

Я проворчала что-то невнятно, держась в тени, и двинулась за Шерлоком, а за мной следом шёл Люпен, я почти ощущала его дыхание на затылке.

Теперь голоса звучали громче. Пол здесь покрывала дорожка. Мы проверили двери справа и слева. Все были заперты.

Коридор свернул под прямым углом вправо, и у меня дрогнуло сердце – он вел к просторной гостиной, где слабо мигали свечи в канделябрах.

Мы прошли ещё несколько комнат со множеством столов и старых стульев. Игорный дом, поняла я! Тайное прибежище игроков в карты и кости, заядлых любителей делать ставки. В последней комнате, самой большой, находился огромный камин и над ним зеркало, а в потолке зияло широкое, пробитое отверстие, откуда спускалась приставная лестница.

Казалось, гул голосов доносился именно оттуда, с третьего этажа.

Мы переглянулись, и Шерлок, ни слова не говоря, первым поднялся по приставной лестнице.

И исчез в потолочном отверстии.

Люпен жестом дал мне понять, чтобы я последовала за ним.

Я взялась за лестницу и стала карабкаться наверх.

* * *

Уже наверху кто-то протянул мне руку, желая помочь подняться с лестницы, но я отказалась, опасаясь, а вдруг он заметит, что рука у меня маленькая и гладкая.

– Последний? – спросил человек с сильным северофранцузским акцентом.

Я опустила глаза и постаралась ответить как можно более низким голосом:

– Ещё один.

Человек что-то пробормотал, опрокинул залпом рюмку ликёра и пропустил меня.

Неподалёку я увидела Шерлока и подошла к нему. Почти тотчас к нам присоединился и Люпен.

Мы оказались в просторном помещении, где стоял гул от множества голосов, громоздились старые диваны с подушками и продавленные кресла. Мы насчитали, по крайней мере, человек двадцать, разбившихся на небольшие группки. На наше счастье, здесь тоже единственным освещением служили канделябры с оплывающими свечами.

Мне хотелось ухватить за руку Шерлока или Люпена, но я могла только следовать за ними, стараясь не встретиться взглядом ни с кем из присутствующих. И чувствовала, что задыхаюсь от ужасной духоты, запахов плесени и дыма, заполнявших помещение. И вздрагивала каждый раз, когда слышала звон бокалов после произнесённого кем-то тоста или проходила мимо человека, смеявшегося или молившего богов послать ему выигрыш в кости.

Наконец мы остановились в самом дальнем и тёмном углу этого большого зала и при неровном свете свечей принялись рассматривать собравшуюся здесь публику.

Нас поразили странные сочетания: элегантный наряд и шрам на лице, шёлковый шарф и стеклянный глаз, дорогой жилет и приплюснутый нос, накрахмаленная рубашка и неухоженная борода.

Можно было подумать, будто разный уличный сброд ради какого-то карнавала вдруг переоделся джентльменами.

Жуткие физиономии, запах дешёвого одеколона, дряхлая мебель, осыпавшаяся лепнина на потолке, окна, плотно закрытые ставнями, чтобы не попускать наружу свет, множество стульев и длинных столов для игры в кости… Все это создавало страшную, прямо-таки дьявольскую атмосферу.

После того как мы поднялись сюда, я заметила, что втянули наверх и приставную лестницу.

Я почувствовала, как внутри у меня все сжалось.

Мною овладел страх, потому что, как бы ни называлось это место, куда мы попали, выхода отсюда уже не было.

Глава 20 Сходка джентльменов

И вдруг наступила полная тишина.

Затих смех, перестали звенеть бокалы, и вся эта пёстрая компания, собравшаяся в огромном зале, умолкла внезапно, словно по чьему-то приказу.

Мы же – Шерлок, Люпен и я – невольно отступили в самый тёмный угол, какой только смогли найти, надеясь, что станем совсем невидимыми, словно тени среди других теней.

И тут мы заметили, что некоторые люди на другом конце зала обозначили лёгкий поклон, другие сняли шляпы. Мы поступили как все. Хорошо, подумала я, что Люпен неожиданно разбудил меня, бросая камешки в окно, и сейчас я наверняка такая лохматая, что не вызову никаких подозрений.

Наконец мы поняли причину внезапной тишины и почтительного ожидания. Из двери на другом конце зала появился невысокий человек с блестящей лысиной и свинячьими глазками, одетый в серый костюм на два размера меньше, чем нужно. Перламутровые пуговицы на его жилете, казалось, вот-вот отлетят, а чёрный галстук повязан скользящим узлом.

Человек приветствовал собравшихся широким жестом унизанной перстнями руки с длинными ногтями, и я вспомнила портье из гостиницы «Художник». Кроме этой несущественной детали больше ничего общего у них не было.

Человек прошёл на середину зала, где находился деревянный помост, и когда поднимался на него, я заметила, как натянулись, едва не лопнув, его брюки, а также две золотые цепочки от часов-«луковиц», которые он горделиво держал в кармане жилета.

– Месье! – произнёс человек, поднявшись на помост. – Месье и ещё раз месье! Потому что, дамы, слава богу, на наши собрания не допускаются.

Эти слова вызвали одобрительный смешок, в том числе и у Люпена, но поймав мой укоризненный взгляд, он тут же смолк.