Бриллианты безымянной реки

«Подснежник» оказался вполне приличным чистеньким кафе: столики под бумажными скатертями, алюминиевые приборы, посуда из толстостенного фаянса, в салфетнице всего лишь три салфетки, атмосфера наполнена тяжёлым ароматом тушеной капусты, за соседними столиками – никого. Словом, то, что надо для не ко времени проголодавшегося советского человека. Анна выбрала столик у окна. Ослепительно молодая официантка подала меню. Её бледнолицые товарки выглядывали из-за ширмочки, скрывавшей выход из обеденного зала на кухню. Их глаза блестели любопытством.

– Вы только не подумайте, что ради меня из кафе выставили всех посетителей, – проговорил товарищ Байбаков, когда официантка удалилась за ширму.

– Я не думаю. Слишком устала, – вяло отозвалась Анна.

Весь ассортимент кафе «Подснежник» умещался на двух страничках. Анна вертела меню так и эдак, но обнаружить алкогольных напитков или хотя бы пива ей не удалось. Анна поглядывала на товарища Байбакова, раздумывая, стоит ли при таком первом и официальном знакомстве спросить водки, без которой ни одна официальная встреча ответственных товарищей не обходилась. Ответственный товарищ! Это о ней-то! Ишь, как товарищ Байбаков её рассматривает! При высокой должности, с личным водителем и уазиком, а ведёт себя ровно так же, как пассажиры рейсового автобуса. Птицу-жар-птицу из Москвы узрел, в растрёпанной причёске и с бодуна. Сколько времени ей удастся выдавать себя за гоголевского ревизора и каким станет разоблачение: вот что по-настоящему любопытно, а не её московский вид и растрепавшаяся в долгой дороге причёска.

Товарищ Байбаков толковал что-то о дорожной усталости, о долге хозяина и прочих пустяках. Анна смиренно глазела на пустынную улицу за окном, пересчитывая редких прохожих. Вот пробежала стайка детишек. Прошли две женщины с хозяйственными сумками, пронёсся велосипедист, прогрохотал, вздымая клубы пыли мотоцикл «Урал» с коляской. А вот шныряет без дела какой-то очкастый фраер. Таращится по сторонам, словно дожидается кого-то. Очертания фигуры и повадка смутно знакомы, будто Анна уже видела его раньше. Странно, что делает здесь человек, которому после долгой дороги полагалось бы отдыхать. Впрочем, он успел переодеться. Ах, курточка-то на нём фирменная, но, пожалуй, не по сезону слишком тёплая.

– Wow! Да это Георгий… – вырвалось у Анны.

Товарищ Байбаков встрепенулся, глянул за окно.

– Да, это Жора. Наш ветеринарный врач. Благосостояние строителей и эксплуатационников ГЭС растёт. Помимо необходимой домашней скотины – птицы, коров, лошадей – стали появляться и декоративные домашние животные, попугайчики, породистые собаки. Всем необходима вакцинация. На ветеринарном пункте нет отбоя от посетителей. А вы в каком разрезе нашим Георгием интересуетесь?

– Как в каком? – опомнилась Анна. – Мы вместе летели в самолёте, а потом ехали на автобусе…

– И что? – товарищ Байбаков так вцепился в Анну взглядом, что ни улизнуть ни глаз отвести.

Он искал подвох. Ждал: вот сейчас Анна солжёт.

– Скажу правду. Честно. У меня и в Москве есть знакомые ветеринарные врачи.

– И что?

– А то! Ветеринарные врачи одинаково много пьют, будь то в Москве или в Якутии.

Товарищ Байбаков опустил глаза. Разгладил ладонями скатерть. Придал лицу выражение смущённой растерянности.

– Ваша правда. Есть ещё у нас отдельные упущения в воспитательной работе. Есть и явные провалы. Я не о Георгии Лотисе, нет. Я о его жене.

– Не думала, что он женат!

– А он и не женат. Жена его сбежала. Не выдержала трудностей социалистического строительства.

– Печально…

– Из рук вон! Развод супругов, разрушение ячейки общества – грубый провал в нашей воспитательной работе.

Анна сочувственно кивала, всем своим видом выражая полнейшую солидарность с воззрениями товарища Байбакова, а тот продолжал:

– С другой стороны, характер у Георгия далеко не сахар. Прямо скажу: тяжёлый у него характер. Да и как может быть иначе? Он из многодетной семьи. Тяжёлое детство. Отца не помнит. Да он совсем молодой ещё человек. Лет на семь моложе вас.

– А сколько мне лет? – внезапно для самой себя выпалила Анна.

Товарищ Байбаков хоть и смутился её вопросом, но воспитательную работу по очернению ветеринарного врача Георгия продолжил:

– Честно: после бегства жены Георгий допустил аморальное поведение…

Похоже, товарищ Байбаков любит пороть правду. Вот он порет её, а маленькие его глазки тем временем запальчиво сверкают. Да он и ревнив, пожалуй! Так цветисто перечисляет «подвиги» какого-то безвестного ветеринара, будто тот герой битвы при Ватерлоо.

Официантка подала закуски: салат из овощей и масляную, тонко нарезанную рыбу в кольцах репчатого лука. Анна вздохнула:

– Пива бы кружку…

Официантка вспыхнула. Робко глянула на товарища Байбакова.

– Пива не держим… «сухой закон» у нас, – робко произнесла она.

– Да! У нас с этим строго. Если застанут пьяным – тут же в Мирный, на самолёт и… в Россию.

– Тут же? В Россию? Такое наказание?