Бриллианты безымянной реки

– Что-то у тебя скучный голосок, а между тем перед тобой уникальное гидротехническое сооружение. Первая ГЭС на вечной мерзлоте! Каменно-набросная плотина Вилюйской ГЭС с грунтовым экраном – классический образец плотины такого типа. Длина по гребню – шестьсот метров, ширина около девяти метров, ширина по основанию в максимальном сечении – триста тридцать три метра. В строительстве применено новшество: впервые переходная зона под экраном плотины выполнена в виде двухслойного дроблёного фильтра из щебня. Но дело не только в уникальности этого гидротехнического сооружения. Дело в самой земле. Посмотри, перед тобой Земля Олонхо со всеми её алмазами. Для того и строили эту ГЭС, чтобы отобрать у векового камня и вечной мерзлоты алмазы… Ты слушаешь меня, милая? Интересно?

– О да! Про экран из щебня – это очень интересно! By the way, про фракции щебня мне кое-что известно. Я даже помогала делать научную работу по этой части. Не только переписывала, но и вникала.

– Тогда об экране подробнее. Он не из щебня, милая. Экран выполнен из щебенисто-древесных суглинков, являющихся продуктом морозного выветривания долеритов. В данном случае наш выбор был ограничен – других, более подходящих, грунтов для экрана в районе строительства нет. Разумеется, пригодность такого грунта для возведения экрана и его гидротехнические характеристики были установлены обширными полевыми и лабораторными исследованиями. Но, кажется, я увлёкся техническими деталями. Тебе не холодно, милая? Если не устала, можно спуститься по этой лестнице к плотине. Я, старик, болтаю без умолку, не даю и слова вставить, а самому-то интересно, как там у вас, в Москве, как работает «Гидропроект». Мой интерес непраздный. Инженеры «Гидропроекта» стояли у колыбели этого вот сооружения.

– Сергей Никифорович, мне неловко…

– Отчего, милая? Высоты боишься? Высота впечатляет! Тебе, москвичке, непривычно. А знаешь, у нас на башенных кранах исключительно женщины работают. Мужики у них в подсобных. Ну, знаешь, вира майна, а краном управляет женщина и сидит она в кабине во-о-от на такой высоте! И в жару и в мороз самый лютый. Вот какие у нас женщины. Но ты тоже хорошая…

Товарищ Байбаков говорил, а Анна ёрзала. По ногам сверху вниз сбегали стайки щекотных мурашек. Кожа горела. Нет, у обыкновенной кошки не может быть такого щекотного взгляда.

– Завидная красавица-дочка у товарища Цейхмистера. – Последний возглас товарища Байбакова попал в унисон со странными ощущениями Анны.

– Говорю же вам, товарищ Цейхмистер мне не отец. Клавдий Васильевич друг моего отца. Евгений Викторович Канкасов, не слышали? – Анна старалась говорить громко, чтобы сидящая под настилом «кошка» могла разобрать каждое её слово.

– Слышал. Товарищ Канкасов – выдающийся гидростроитель. Он не из Иркутска?

– Мой папа – москвич. Коренной. В Москве родился. В Москве женился. В Москве всю жизнь безвыездно прожил.

– Какой же он в таком случае гидростроитель?

– А он и не гидростроитель… Послушайте, мне неловко. Под этой площадкой кто-то сидит. Между досками щели. I’m wearing a skirt[53]. Кто-то заглядывает мне под юбку.

– Где? Здесь?

Товарищ Байбаков несколько раз топнул по доскам настила. Потом приложил палец к губам, призывая Анну соблюдать тишину. Потом ещё раз притопнул.

– Я к тому, что зверья здесь больше, чем людей, но Ч. уже довольно большой и благоустроенный посёлок. Медведи заходят сюда редко и в основном весной, в апреле – мае, когда оголодают. Остального же зверья нам не резон бояться. Разве что волки… Однако последний раз волков видели недалеко от оставленного посёлка Амакинской экспедиции. Но это не здесь, а в двадцати километрах от устья вверх по Малой Ботуобии. Хотя, в общем-то, близко. А сейчас, в июле, ну кто там может сидеть? Хорёк, норка, соболь, белка? – Товарищ Байбаков игриво стрельнул глазами, шмыгнул носом и расхохотался.

– Животное было крупным, но меньше коровы и проворней. Возможно, действительно медведь, – поспешно возразила Анна.

– Так-таки медведь? – ответил товарищ Байбаков, превозмогая хохот. – Я бы мог ещё поверить в росомаху, но в этой части Якутии они не водятся. Кстати! Как насчёт охоты? Может быть, рыбалка? Если не ошибаюсь, в командировочном удостоверении указано, что ты к нам на пару недель забралась? Послушай, Анна! Ты грустишь. Ну не танцевать же мне при моих годах и чинах перед тобой! А как по-другому тебя развеселить – не ведаю.

– Хотите, честно скажу?

– Жду не дождусь.

– Я боюсь летать.

– Верю. Я тоже когда-то боялся, а потом…

– А потому я начала ещё в Москве, а продолжила в Новосибирске.

– Уяснил. Помогло?

– Да. Всю дорогу до Мирного проспала. Но потом ещё в автобусе было дело…

Товарищ Байбаков рассмеялся пуще прежнего.

– Помнишь, как говорил герой в фильме «Кавказская пленница»? – утирая слёзы, проговорил он. – «С этого места поподробнее». Так?

Анна и не пыталась делать вид, будто ей весело или хотя бы забавно. Её приятное, крупное открытое личико выражало откровенную скуку, в то время как товарищ Байбаков привык, по меньшей мере, к заинтересованным и внимательным взглядам.