Бриллианты безымянной реки

– Он купил билет на самолёт и долетел до Мирного, откуда позвонил вам…

– No!!! Не мне. Своей матери, Гертруде Оганесовне Тер-Оганян… вернее, Цейхмистер! Тётя Гера замужем за вашим Цейхмистером.

– Пусть так! Товарищ Цейхмистер дал ему командировочное удостоверение…

– Не так! Дядя Клава назвал Гамлету фамилию своего старого товарища!

– Но я никакого Гамлета Тер-Оганяна никогда не видел.

– Разумеется. Ведь фамилию он назвал не вашу! Это какой-то старый товарищ дяди Клавы, который вместе с ним основал посёлок Ч.!

– Постой! Основатель поселка Ч. стоит сейчас перед тобой!

– Возможно. Но ведь были и другие основатели.

– Имя? Фамилия? Адрес? Кого он назвал?

– Откуда мне знать? Мы обсуждали это с Гамлетом на стадионе «Динамо» во время футбольного матча. Я не придала значения. Да и коньяк… Не запомнила. А на следующий день он улетел. Откуда мне было знать, что он вот так вот исчезнет? There is no war now.

– Не война, это верно… – эхом отозвался товарищ Байбаков.

Лицо его посерьёзнело. Он уставился на плотину ГЭС, будто совершенно потерял интерес к Анне.

– Понимаете, он пропал. Последний раз выходил на связь отсюда, из Ч. Он сказал своей матери Гертруде, что нашёл какую-то женщину. Имя у неё странное, archaic. Ещё он сказал, что скоро увидит могилу отца. Понимаете, дядя Клава… товарищ Цейхмистер, не отец Гамлета, а отчим. А отец Гамлета погиб где-то в этих местах… Или других местах, но на Севере… Ah, I’m confused… Гамлет пару месяцев не выходит на связь. Мне надо найти ту женщину, а через неё и Гамлета…

– И могилу его отца, – эхом отозвался очнувшийся от своих раздумий товарищ Байбаков.

– Да бог с ней, с могилой!

– В наших местах много безвестных могил, а вот людей не много. Клавдий Васильевич назвал тебе имя той женщины? Оно ведь где-то у тебя записано? Возможно, записная книжка в сумочке, а сумочка в машине.

– Ах нет! Не записано. Дядя Клава ничего мне не говорит. После того как тётя Гера заболела, он стал какой-то странный.

Анна потупилась. Внезапный порыв ветра окончательно растрепал её высокую причёску. Толстые пряди упали на лицо, и она пряталась за ними, как прячется за портьерой нашаливший и понимающий свою вину ребёнок.

– Командировочное удостоверение подписал, но имени не назвал? – набычился товарищ Байбаков.

Анна молчала.

– Сегодня четверг. Завтра пятница, а в понедельник надо бы послать телефонограмму в институт «Гидропроект» с запросом: работает ли в названном институте Анна Евгеньевна Канкасова.

Товарищ Байбаков ожидал покаяния, уговоров и мольбы, в ходе которых виноватая женщина обронит пару-тройку неосторожных, но искренних фраз. Но такого потока, половодья, цунами слёз товарищу Байбакову, опытнейшему таёжнику и гидростроителю, не доводилось видеть никогда. Головка Анны запрокинулась, рот приоткрылся, явив небу над Ч. белейший жемчуг зубов. Увлажнённая кожа щёк блестела. Пышные пряди, намокнув, сложились на лице в живописные узоры, напоминающие причудливую татуировку. Дыхание Анны пресекалось, грудь трепетала. Видимо, по этой причине и с целью облегчения дыхания она расстегнула верхние пуговицы яркой кримпленовой кофточки. Ах, как дрожали при этом её пальцы с поразительными продолговатыми и блестящими розовыми ногтями! В розоватой ложбинке между грудями товарищ Байбаков заметил крошечный золотой крестик. Какая пошлость!

Он попытался скрыть растерянность за строгими словами: «Товарищ Канкасова! Остановитесь! Так рыдать – это не наш метод». Или: «Товарищ Канкасова! Наши люди встречают любые испытания с сухими глазами, а вы ревёте, как грудной младенец».

– Не надо слать запросов дяде Клаве, – сквозь рыдания проговорила Анна.

– Почему это?

– Ах, не спрашивайте меня!

Она схватилась за горло, шагнула к товарищу Байбакову. Ещё миг – и он заключит впечатлительную москвичку в свои крепкие отеческие объятия. Впрочем, Анна внезапно отстранилась, выставив вперёд правую руку. Левой она прикрывала заплаканные глаза. Товарищ Байбаков, ловко перехватив её влажную ладонь, сжал её своею. Попытка Анны вызволить руку оказалась слишком вялой.

– Я вижу программу твоей командировки так, – проговорил воодушевлённый её податливостью руководитель «Вилюйгэсстроя». – Завтрашний день тебе лучше отдохнуть. А в субботу… Словом, есть здесь одна речка. Там неплохая рыбалка. Ты рыбу удить любишь?

– Река? Лодка? Палатка? Нет! К тому же мне надо найти ту женщину…

– Вертолёт, хороший домик на заимке, баня.

– Вы настаиваете?

– Советую! Раз уж судьба занесла в наши места… Кстати! На заимке живёт семья Осипа Поводырёва. Там у них целое хозяйство: огород, корова, олени. Олени приучены к седлу, так что возможна верховая прогулка по охотничьим тропам. Захочешь рыбу удить, там и рыбалка отличная. А уж авторский надзор – это начиная с понедельника. Как тебе такой план командировки?

Анна смотрела на него сквозь начавшие подсыхать пряди. Она не предпринимала попыток привести причёску в порядок, стояла перед ним, растрёпанная, в распахнувшейся кофточке, так стоят люди пасхальную всенощную – распахнутые объятия, распахнутая душа.

– I’m very tired[56], – внезапно произнесла она.